Владимир Орлов - Лягушки

— Александр Андреевич! — окликнули его (а Ковригин уже направился к выходу из театра). — Куда это вы путь держите?

— В "Лягушки", — сказал Ковригин.

А окликнули его Николай Макарович Белозёров и приближённые к нему сударыни.

— У вас такой успех! — удивилась синересничная Долли. — А вы в какие-то "Лягушки"!

— Это не мой успех. Это других успех, — сказал Ковригин. — А в "Лягушках" я тихо посижу в раздумьях и отойду от сегодняшней неожиданности.

— Сейчас же будет фуршет, — объявила Долли. — Обсуждение и фуршет.

— Меня не приглашали. И по справедливости, — сказал Ковригин. — Я здесь никто. Я здесь случайное совпадение.

— Я вас приглашаю, — сказала Вера. — Имею некоторое отношение к спектаклю…

— Не галдите! Повремените! — недовольно воскликнул Белозёров. — Будут вам фуршеты, будут вам лангеты! А пока не мешайте Александру Андреевичу исполнить его намерение!

— Какое такое намерение? — удивился Ковригин.

— Ну, как же, Александр Андреевич! Экий вы легкомысленный! — покачал головой Белозёров. — У вас жетон в кармане оплаченный. Вы собирались ставки делать.

— Ах, ну да… — вспомнил Ковригин. Вот что он запамятовал-то про Древеснову. Ставки какие-то… Сказал: — Но ко мне, было обещано, должны подойти сведущие люди…

— Считайте, что я один из сведущих людей, — сказал Белозёров. — А времени в обрез. Уже и японцы, и китайцы, и нефтяные шейхи сделали ставки. А вы всё в мечтаниях. Сейчас я вас отведу. А дамы наши шаловливые потерпят.

Но не суждено было Николаю Макаровичу отвести Ковригина к месту применения оплаченных жетонов. Налетели на их компанию два озабоченных мужика из племени средних администраторов. Пропали, пропали, выкрикивали они в отчаянии, утром ещё в театре были, а перед спектаклем исчезли. Директор взбешён, режиссёр взбешён, спонсор мрачно молчит, но всем известно, что значит его молчание. "Все пропали?" — спросил Белозёров. Все! Все медные духовые инструменты. Деревянные духовые остались, а медные пропали! И трубы, и тромбоны, и горны, и саксофоны. Все! "Вот отчего не случилось сверкания меди!" — сообразил Ковригин… А администраторы обсуждали нервно, кто их спрятал или унес? И где их теперь искать?

— Ищите на пунктах приёма цветных металлов, — сказал Ковригин.

— Вы что-то знаете? — залпом спросили озабоченные.

— Я знаю обстоятельства московской жизни, — сказал Ковригин, — чем в Синежтуре она хуже? Или лучше?

Он чуть было не высказался по поводу дежурного пожарного Вылегжанина, но удержался (вздорная догадка!), никаких оснований подозревать в чем-либо Вылегжанина у него не было. Да и ведь явно гордился пожарник сверканием меди в спектакле "Польское мясо". И какой резон был ему оставлять город без сверкания, тем более в день просмотра достижений театра уполномоченными комиссиями?

— Вот что, девушки! — распорядился Белозёров. — Быстро, бегом, отведите Александра Андреевича куда следует. Сами там особо не светитесь. А мне придётся разбираться с пропажей.

И повели Ковригина куда следует. Недалеко повели. До гардероба. Там сдали его людям более сведущим. Те препроводили Ковригина в помещение за вешалками. Выходило, что Ковригин оказался одним из последних (возможно, и последним), кто не использовал оплаченный жетон. На него поглядывали не то чтобы с неудовольствием, но во всяком случае — с недоумением. Впрочем, недоумение это не было высказано. Ковригин предъявил билет и паспорт, сообщил номер мобильного телефон (того самого, что был упрятан им под камнями на береговом откосе у платформы "Речник") и поинтересовался, где и как следует оставить отпечатки пальцев.

— Они у нас уже имеются, — успокоили Ковригина. — Распишитесь в ведомости. И проходите в ставочный зал. Тайна вашего выбора гарантируется. Камер наблюдения в зале нет.

Дверь к ставкам за Ковригиным замкнули. И любопытствующая муха не имела возможности взглянуть на движения его рук. Никакой это был не зал, а словно бы коридор. Или пенал. С будто бы подсвеченными картинками игровых автоматов. Но подсвечивались лица объектов игры (а может, и не игры?). Свет дергался, пропадал, вспыхивал, в пестроте цветовых пятен Ковригин толком не мог понять, какие лица именно перед ним. Ему стало не по себе. "А пошла бы вся чушь! Не всё ли равно!" — подумал Ковригин, закрыл глаза и пропихнул жетон в одно из нащупанных им отверстий.

— Всё! — объявил он в микрофон бронированной двери. — Ставка сделана!

И был выпущен.

"А теперь в "Лягушки"! — постановил Ковригин. — И немедленно!"