Андрей Геласимов: Андрей Геласимов – Жажда

А я вспоминал как мы с ней и с отцом ходили загорать летом, и он надевал всегда такие белые шорты, чтобы ярче был виден загар, потому что он загорал легко и красиво. На голове такая классная кепочка и разноцветные, переливающиеся очки. Он никогда не сидел с нами на одеяле. Ходил вокруг или стоял невдалеке, или играл в волейбол. Или смеялся с какими-то загорелыми девушками. А мы с мамой прятались от солнца под гриб.

Она говорила: «Костя, тебе досталась моя кожа. С такой кожей загорать нельзя. Слишком много веснушек. Дай, я намажу тебя кремом. А то у тебя сгорит все лицо».

Ольга открыла дверь почти сразу. Наверное, даже не успела своего Никиту раздеть.

– Решил все-таки попить чаю? Ну и молодец. Давай, проходи на кухню. Сейчас я Никитку уложу.

Я подождал ее в коридоре, а когда она вернулась из детской, сказал, что я не хочу чаю.

Просто мне надо было, чтобы она показала, куда можно зеркало прибить. То есть, пока просто поставить. Потому что поздно уже, и Никита лег спать. Поэтому колотить стену, конечно, пока не стоит. К тому же – соседи. Хотя, кроме меня с Ольгой на площадке, жил еще только один старик. И он был глухой. Но все равно ведь – Никита. Так что лучше завтра с утра. А пока нужно его куда-нибудь просто поставить.

Она посмотрела на меня молча, и потом показала рукой в угол. Прямо под вешалку. А на другой стене уже висело зеркало. Такое же круглое. Но немного побольше, чем мое.

Я выпрямился и сказал:

– Просто от матери осталось. Они давно уже переехали, но кое-что позабыли… Холодильник этот дебильный. Мешает, наверное, твоему Никите спать?

Она сказала:

– Нет, не мешает.

Тогда я посмотрел на ее прихожую и сказал, что пора делать ремонт. А она улыбнулась и ответила, что ей не по карману.

– Особенно твой. Ты сколько берешь?

Я говорю:

– Я только евроремонт делаю. Для богатых. Стеклопакеты там, навесные потолки – всякая фигня.

Она говорит:

– Ну и все равно – сколько?

Я говорю:

– Ну, тысяч восемьдесят, сто. Иногда бывает сто двадцать.

Она говорит:

– Ни фига себе.

А я говорю:

– У них бабок полно. Им надо друг перед другом выгибать пальцы.

Она улыбнулась:

– Сложная у них жизнь.

Я тоже улыбнулся:

– Да, непростая.

Потому что я так и не знал – кто из них кого кинул. То ли Генка Пашку, то ли наоборот. Хотя каждый из них, разумеется, винил в обмане другого. Они приезжали ко мне на своих джипах по очереди и говорили – ну, ты же знаешь, что я не мог кинуть его. Ну, скажи – ты же знаешь.

И я говорил, что знаю, потому что я не мог ответить им – «нет». Ни тому ни другому. Хотя правды так и не знал. И в общем не хотел ее знать – этой правды. Кому она на хрен была нужна? Когда ты с кем-то горишь в одном БТРе – после этого на многие вещи появляется совсем другой взгляд. Просто им повезло. Серега вытащил их чуть раньше. Сначала их, потом этого непонятного капитана из штаба дивизии, после него водилу Михалыча, потом прапорщика Демидова, и после всех наконец меня.

Может, оттого что им повезло, они потом и решили кинуть друг друга. Не знаю. Деньги страшная вещь. Я бы не хотел оказаться на их месте. Во всяком случае – не в этот раз.

Если только чуть раньше. Когда Серега полез в подбитый БТР.

Но бабки есть бабки, и бабки их развели. Полетел псу под хвост их совместный бизнес, а мне пришлось несколько раз покупать водки намного больше, чем обычно.

Потому что они пили как лошади. Приезжали из своего Фрязино и выпивали то, что я для себя покупал. Но всегда по раздельности. Даже звонили заранее, чтобы не наткнуться у меня друг на друга. А я пил с тем и с другим. Мне было все равно – кто из них кого кинул. Для меня они оставались Пашкой и Генкой, с которыми я горел. Которые знали, что у меня когда-то было лицо, а не обожженный кусок мяса.

Полгода после призыва, и потом еще целый месяц в Чечне .

А евроремонтом именно Генка надоумил меня заниматься.

– Чего ты паришься? – сказал он мне. – Ты же, на хрен, строитель. Ты же, блин, знаешь всю эту строительную херню. Давай, зафигачь мне квартиру. А я тебе нормальное бабло подгоню. Потом, может, еще клиенты найдутся.

И клиенты нашлись. Даже в нескольких городах. Удивлялись, правда, когда я им говорил по телефону, что работаю один, но потом при встрече больше не удивлялись. Во всяком случае, не спрашивали – почему на ремонт требуется так много времени. Те, кто торопился, нанимали других.

И те, кому не нравилась моя рожа.