Дмитрий Липскеров - Последний сон разума

– Ах ты скотина! – завопил Погосян во весь голос. – Издеваться!!! Опять, армянская морда, в старшины у меня пойдешь! Не посмотрю, что супружница твоя в больнице! В рядовые!!!

Многоярусный нос Зубова поник.

– А я тогда уйду из органов. Ни денег, ни уважения!

– Нет, братец, – прошипел майор. – Ты не уйдешь, тебя попрут! А опосля даже вневедомственная охрана плюнет тебе в харю!

– Зачем так, – робко вмешался Синичкин.

– А тебя, жирноногий, не спрашивают! – потерял контроль майор. – Я вас всех!.. Я вам!.. – Он поперхнулся и вдруг сник, опустив голову на грудь.

Синичкин приблизился к начальнику и погладил его по плечу.

– Ничего, – тихо проговорил капитан. – Со всеми стрессы случаются.

– Да-да, – подтвердил Зубов и потер майору другое плечо.

И здесь майор Погосян заплакал. И плакал он так отчаянно, с открытым ртом, с текущей из него слюнкой, что у подчиненных защемило в сердцах грустной музыкой, а в глазах защипало подступающим морем. Они посмотрели друг на друга и отвернулись.

И тут дверь в кабинет открылась и вошел лейтенант Карапетян. Глаза его лучились радостью, а сожранные пираньями бакенбарды начали отрастать по новой. Вот только язык во рту не умещался и стремился на волю, словно змея какая.

– Уыыау! – поприветствовал Карапетян, не замечая унылого настроения офицеров. – Ууууиииооаа! – засмеялся выздоровевший, чем вызвал у скорбящих неприятное чувство.

– Тебе чей язык пришили? – поинтересовался Зубов, потирая правый глаз, чтобы отступило море.

– Оооой, – ответил лейтенант.

– Как же, твой! Собачий это язык! Вишь, синий с розовым!

Лицо Карапетяна побледнело.

– А ея ую! – прошептал он и потянулся к кобуре.

– Прости, ошибся! Только не убивай! Язык не собачий, а поросячий!

Синичкин бросился на руку Карапетяна, которая уже сжимала «Макарова», а Зубов демонстративно стал анфас, мол, стреляй, сука!

Погосян внимания на инцидент не обращал, а был погружен в себя, как в нирвану.

– Приказываю убрать оружие! – крикнул Синичкин. – Или докладную в прокуратуру!

Он еще пару раз дернул за руку Карапетяна, пока тот не убрал пушку в кобуру.

– Не стыдно? – пожурил Володя лейтенанта. – Это же Зубов тебя спас из реки!

– А эо он!

– А ничего! – объяснил Синичкин. – Бывают у человека срывы. Пока ты лечился, у нас срывы у всех нервные!

Карапетян взял со стола лист бумаги и начертал на нем: «Ты, Синичкин, подсунул мне свинячий язык! Ты у меня отобрал капитанское звание. Честно говоря, я не очень тебя люблю!»

– А я не баба, чтобы меня любить! – парировал Володя.

Карапетян добавил на бумаге: «Когда-нибудь я тебя убью!»

– Смирно! – вскричал участковый. – А ну, уматывай отсюда, пока я ОМОН не вызвал!

Писать Карапетян на нервной почве уже не мог. Он просто трясся.

– Поди отдохни пару деньков, – посоветовал Зубов. – Нашему майору плохо.

И тут Карапетян сел на стул, как майор, опустил голову к груди, хлюпнул носом и зарыдал в голос, трясясь всем телом, высунув наружу свой страшный язык.

– Ы-у-ауыыыуа…

На сей раз море не удержалось в глазах офицерского состава, и Зубов с Синичкиным присоединились к плачущим. Все ментовское отделение плакало навзрыд…

На шестой день маленький Семен походил уже на тринадцатилетнего подростка, Анна Карловна на этот счет перестала разговаривать, и Володя подумал, что жена тоже в нервном кризисе.

Сам он не очень был шокирован столь быстрым ростом сына, а наоборот, радовался этому, так как именно такой взрослый сын и должен быть у сорокачетырехлетнего мужчины, а то и старше.

Участковому было абсолютно наплевать, что подросток не походил на него лицом, главное – мальчик имел совершенно удивительный склад мыслей, который обнаруживал глава семьи за завтраком.

– Не дослужусь я до майора! – кушая яичко, выразил сомнение милиционер.

– Не дослужишься, – подтвердил сын. – Умрешь без орденов.

– Что, не будет в моей жизни поступков, заслуживающих почести?

– Такие поступки хоть и могут быть, но должны и будут оставаться незамеченными, – ответил Семен. – Не должно тобой двигать тщеславие, так как оно нивелирует даже подвиг.

Анна Карловна издала звук, похожий на карканье, и побежала в ванную, где ее вырвало.

– А если я просто хочу совершить подвиг?.. Всю жизнь мечтаю!

– Перестань кушать жирное, – посоветовал сын и погладил свою щеку, через кожу которой начали пробиваться темные волоски.

– Что? – не понял Володя.

– Не кушай сало, масло и прочие жиры.