Оскар Рай - Априори добра и зла

— Ну так, давай, — твердо произнесла Ника.

Загипнотизированная работница салона открыла кассу и, отсчитав указанную сумму, протянула деньги Нике.

— А знаешь что? Давай сюда все!

И женщина тут же выдала всю имеющуюся в кассе выручку.

Забрав деньги, Ника отправилась к такси, в котором ее ждал мирно спящий водитель. Он проснулся, как только девушка хлопнула дверью, забравшись в салон автомобиля.

Продирая глаза, таксист попытался сообразить, что произошло. Но услышав за спиной женский голос, произносящий привычное "поехали", завел машину и тронулся с места пока в неизвестном ему направлении.

По дороге в ресторан, который Ника выбрала очередным объектом посещения, она думала о том, каким пыткам подвергнет тех, кто измазал грязью ее душу.

Для того чтоб найти их, ей не надо было обращаться в милицию или к частному детективу. Дар ясновидения, который теперь она собиралась использовать, когда только пожелает, мог помочь найти затерянные на планете сокровища Майя, не говоря уже о трех вонючих уродах, пьянствующих в каком-нибудь дешевом баре.

Притормозив у первого приглянувшегося ресторана, Ника хотела просто выйти из машины и уйти, оставив своего извозчика без вознаграждения. Но поскольку деньги для нее не имели никакой ценности, решила потешить свое самолюбие.

— Держи, — бросила она ему на колени толстую пачку купюр, общая сумма которых была не меньше десяти тысяч, — это тебе за простой.

Таксист в недоумении посмотрел на Нику. Открыл рот, собираясь выразить свое изумление, восторг или другие вызванные этим событием эмоции, но она и не собиралась его слушать.

Когда Ника вышла из машины и направилась ко входу в ресторан, пожилой швейцар открыл ей дверь, приветливо улыбаясь.

"Весь мир соткан сплошь из фальши!" — подумала она, глядя на прогибающегося перед ней человека, — "Избитый всевозможными болезнями старик, за мизерную плату, целый день проводит на ногах, кланяясь надменным толстосумам, которые с барского плеча бросают ему унизительную милостыню. Понятно, чтобы не ощущать себя попрошайкой, эти подачки принято называть чаевыми. Но подсчитывая под конец рабочего дня скудные барыши, он ничем не отличается от нищего, который скрупулезно отделяет бумажки от горсти монет.

Он улыбается всем и каждому кто входит и выходит из дверей, к которым он приставлен авто доводчиком. Он улыбается тем, кого яро ненавидит. Ненавидит за то, что их жизнь, по его мнению, предел мечтаний. И его существование становится еще более жалким, когда черная пожирающая изнутри зависть удушающим камнем ложиться ему на грудь.

Но он улыбается, потому что должен делать это.

Как люди испохабили то, что было призвано нести искренность. Первая улыбка младенца, выражающая неподдельное отношение к этому миру, излучает небесный свет. Но эти люди-роботы: швейцары, администраторы, бизнесмены и прочие, сознательно натягивают лицемерие, потому что — так надо. Потому что — это правило кем-то выдуманного "хорошего тона". Потому что — это сулит лишние чаевые и этого требует хозяин ресторана. И как же это отвратительно!"

Ника, с призрением глядя на "автодоводчик", вошла внутрь практически пустого ресторана. Подбежавший к ней официант держал в руках меню, но она не стала его брать.

— Принеси двести грамм водки, апельсиновый сок и какой-нибудь мясной салат.

— Водку какую желаете?

— Самую дорогую.

Опытный гарсон не стал приставать к Нике с предложениями отведать их фирменное блюдо или испробовать вкуснейший десерт. Уловив настроение девушки, он тот час отправился выполнять заказ.

Посмотрев на немногочисленных посетителей, Ника зацепилась взглядом за сидящую в другом конце зала худощавую даму. Точней, ее внимание привлекло надетое на той платье. И так как разгулявшаяся колдунья решила ни в чем себе не отказывать, то и реализация намерения заиметь его не заставила долго ждать.

Когда женщина оставила своего спутника, с которым, судя по их взглядам, ее связывали как минимум интимные отношения, и пошла в дамскую комнату, Ника проследовала за ней. Не позволив ей дойти до кабинки, не используя слов, она велела ей снять платье. И та, полностью подчиненная ее воле, медленно стала стягивать его с себя.

Ника тоже сняла свою верхнюю одежду.

Разглядывая, как на ней сидит черное, украшенное блестками платье, она обнаружила, что ее туфли не сочетаются с данным нарядом.

Женщина сняла туфли и, оставшись в одном нижнем белье, босиком удалилась в кабинку.