Олег Рой - Паутина лжи

Незадолго до окончания института Леня женился. На однокурснице, дочке потомственного врача по фамилии Цукерман. Невеста не казалась ему привлекательной ни внешне, ни как человек, но зато она была москвичкой, в ее семье имелся достаток и отличные связи. Тесть и теща помогли зятю устроиться в хорошую ведомственную клинику, где Леонид быстро сделал карьеру. В тридцать шесть лет он уже был заведующим гинекологическим отделением, имел обширную, хоть и неофициальную практику и неплохо (по тем временам) зарабатывал. Хватало и на машину, и на хорошую одежду, и на отдых на море. Однако Леониду этого явно было мало. Хотелось ездить не на «Жигулях», а на качественном автомобиле, покупать шмотки не через третьи руки у спекулянтов, а непосредственно в брендовых магазинах и проводить отпуск не в Пицунде или Юрмале, а на Средиземноморском побережье. Однако в советское время о таких вещах можно было только мечтать.

На его счастье, советское время вдруг неожиданно закончилось. Железный занавес с шумом обрушился, границы открылись, и толпы людей в поисках лучшей доли устремились прочь из страны. Семья Цукерманов и примкнувший к ним Леня Мишин оказались в первых рядах эмигрантов, едва только представилась возможность покинуть Союз и перебраться на Землю обетованную, они тут же ею воспользовались. Ради такой перспективы Леня, последние годы гулявший от вконец опостылевшей супруги направо и налево, вдруг даже сделался на пару лет верным мужем. А что поделаешь? Как шутили в те годы, еврейская жена – это не роскошь, а средство передвижения.

В Израиле он долго не задержался. Бросил наконец-то жену, сошелся с другой женщиной, перебрался с ней в Европу, сначала в Германию, а потом в Швейцарию. Там благодаря еще нескольким удачным знакомствам устроился в только что открывшуюся российско-швейцарскую клинику, специализировавшуюся на акушерстве и гинекологии. Через год он уже был заместителем главврача, а через три и сам возглавил клинику.

Казалось бы, он достиг всего, к чему стремился. Престижная работа, собственный дом, жизнь в благополучной стране… Но Лене по-прежнему было этого мало. В душе он до сих пор оставался тем голодным мальчишкой, день и ночь мечтавшим сгрести к себе всю картошку из чугунка, которую сварила на обед мать, и вдоволь, от пуза, наесться. Со временем картошка превратилась в другие, куда более весомые жизненные блага, а чувство голода все равно осталось. Тут-то он и получил предложение, от которого, как говорится, трудно было отказаться.

Этическая сторона вопроса ничуть не смущала Леонида. Наоборот, казалось правильной и очень удачной идеей заработать на человеческих слабостях – родительском инстинкте с одной стороны и непростительном легкомыслии – с другой. Сам он был очень далек от обеих этих слабостей, поскольку никогда в жизни не чувствовал в себе призвания стать отцом. Нет уж, житье в родительском доме и эта истошно орущая и вечно сопливая ватага братьев и сестер навсегда отбили у него охоту заводить собственных детей…

Так что он с воодушевлением воспринял предложенную идею и занялся ее осмыслением. Нужно было продумать все тонкости, все детали, чтобы, с одной стороны, полностью обезопасить себя, а с другой – добиться максимальной выгоды. На разработку плана ушел почти год, на подготовку – более двух. Задач, и задач нелегких, предстояло решить немало. И обеспечить клиентуру каким-то таким надежным способом, чтобы информация об особых услугах, оказываемых в их клинике, широко распространялась, но ни в коем случае не стала известна властям, и найти подходящих доноров, беременных женщин с достаточно хорошей наследственностью, чтобы рожали здоровых и красивых детей, и достаточно трезвомыслящих, чтобы, раз и навсегда отказавшись от ребенка, более не возвращались к этому вопросу. Все это, конечно, было очень непросто, но со всем этим Леонид постепенно справился. В частности, он очень гордился своей идеей организовать «вербовку» матерей-доноров по московским женским консультациям. Во многих из них у Леонида были свои люди среди врачей, которые за умеренную плату выявляли подходящих женщин, которые могли, но не желали выносить и родить «качественных» детей, и настоятельно рекомендовали им обратиться в российско-швейцарскую клинику, где как раз сейчас проходит рекламная акция и значительная часть медицинских услуг оказывается бесплатно. Слова «бесплатно», «акция», «Швейцария» имели такую сильную, почти магическую власть, что подавляющее большинство женщин попадались на эту удочку и приходили на прием. А дальше уже вступала в дело Раиса. Несколько раз встречаясь и подолгу беседуя с беременными, которые собирались избавиться от детей, она тщательно прощупывала почву, отсеивала сомнительные кандидатуры, а тем, кто казался подходящими, осторожно закидывала удочку, делала тонкие намеки и внимательно наблюдала за реакцией. У Раи не было специального психологического образования, но с донорами она работала как настоящий психолог, отобранные ею женщины практически никогда не доставляли им хлопот в дальнейшем. За почти десять лет работы таких случаев было буквально единицы – и все их удалось уладить, чаще всего – слегка припугнув женщину. Гораздо сложнее было с клиентами. Некоторые из них относились к совершенной сделке как к покупке в магазине и считали, что если «товар» не подошел, то его можно через некоторое время вернуть и предъявить претензии продавцу. Бывали случаи, когда спустя несколько лет покупатели возвращались в клинику и заявляли, что купленный ребенок их не устраивает, потому что не так выглядит или проявляет не те черты характера, на которые они рассчитывали. Решить такие конфликты было уже значительно сложнее, и здесь от Леонида требовался максимум ловкости и изворотливости. Немало хлопот доставляли и ситуации, когда заказ поступал, а подходящего донора не имелось. А такое последнее время случалось все чаще и чаще, их бизнес вышел на такой уровень, когда спрос уже опережал предложение. В этом случае приходилось на свой страх и риск брать ребенка не у донора, а у одной из пациенток клиники. И тут, конечно, требовалась очень большая осторожность.