Олег Рой - Паутина лжи

– Значит, все-таки торговля детьми… – Саша поставил локти на стол, уперся подбородком в сложенные ладони и задумался.

– Похоже, так оно и есть, – кивнул начальник охраны.

– Ну что же, это, конечно, серьезно… – продолжал Саша. – Но пока никак не проливает свет на нашу с Юлькой трагедию… И на трагедию Микаэлы. Скажи пожалуйста, а по этому вопросу удалось что-то узнать? И по смерти Марко?

Георгий только руками развел:

– Александр Викторович, вы слишком много от меня хотите. Еще месяца не прошло…

– Черт, но это же самое главное! – Саша поднялся и взволнованно заходил по кабинету. – Прошел месяц, целый месяц – а ты выяснил только то, что нам, в принципе, уже было известно. Да, ты подтвердил мои догадки, разузнал, как именно они это делают, но меня эта кухня не интересует, ты ж понимаешь! Меня интересует, что случилось с моим собственным ребенком! Ведь нам даже тело его не выдали, потому что он еще не родился, и мы не имеем права его похоронить. Да что там не выдали – не показали, хотя и просил, и требовал! Откуда я знаю, что с ним? Может, Юлька с этими ее вещими снами права, и он жив, просто его перепродали кому-то другому! А может, они его продали на органы… – При последних словах его лицо исказилось болезненной гримасой.

– Александр Викторович, успокойтесь, пожалуйста, – проговорил начальник охраны. – Дайте мне время – и я все выясню.

– Сколько тебе еще нужно времени? – Саша устало опустился в кресло. – И что ты собираешься теперь предпринять?

– Про сроки ничего определенного сказать не могу, а предпринять планирую следующее, – Георгий вновь заглянул в свою папку. – Нам пока не удалось собрать улик против каких-то конкретных лиц, но очень много нитей ведет к одному и тому же врачу.

Он сверился с бумагами и продолжал:

– Да, все верно. Некто Раиса Николаевна Дубаева. Насколько я знаю, это она вела вашу супругу. И именно у нее наблюдались все девочки, о которых я говорил вам раньше. У доктора Дубаевой очень обширная практика, она совмещает в клинике несколько ставок. К тому же работает в двух отделениях сразу, и в российском, и в швейцарском. Мотается туда-сюда, раз в полгода месяц или два проводит в Беллинцоне…

Произнося эти слова, Георгий и представить себе не мог, какой эффект произведут они на его шефа. Едва дослушав начальника охраны, Саша вдруг схватил все бумаги, сорвался с места и, как пуля, вылетел из кабинета.

Если бы не вечные пробки, Саша помчался бы в сторону Красной Пресни, где находился филиал клиники, на предельно возможной скорости и, весьма вероятно, угодил бы в аварию. Но нещадно проклинаемые всеми московские заторы сыграли тут хорошую службу – они силой заставили его ехать медленнее, чем охладили пыл и не дали попасть в дорожно-транспортное происшествие. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Впрочем, он все равно спешил, как мог, сокращал дорогу, проскакивал на светофорах на красный свет, а однажды даже проехал по тротуару, обгоняя вставшие впереди машины. Но в клинике он оказался только через сорок минут. Вбежал, швырнул в гардеробе куртку и, чуть ли не на ходу натягивая бахилы, помчался вверх по лестнице, не третий этаж, туда, где, как он хорошо помнил, находился кабинет доктора Дубаевой.

«Только бы она была в Москве, – на бегу молился он про себя. – Только бы не укатила опять в Швейцарию!»

Он ворвался в кабинет и был встречен истошным визгом какой-то дамочки, которая как раз одевалась после осмотра. Смущенный Саша тут же вышел за дверь, но самое главное он успел увидеть – Раиса, к счастью, была на месте.

Еле дождавшись, пока врач освободился и дамочка, презрительно хмыкнув, процокала мимо него каблуками, он вновь вернулся в кабинет. Сидящая за столом Раиса Николаевна одарила его возмущенным взглядом:

– Вас что, родители в детстве не учили, что, прежде чем войти, надо стучаться? Тем более если входите в кабинет врача. И уж тем более – женского врача.

Она поправила очки и присмотрелась к нему повнимательнее.

– А, это вы…

– Да, это я! – театральным жестом Саша бросил бумаги ей на стол. – Вы, я вижу, меня узнали. Что ж, тем лучше для вас! Я, признаться, ожидал, что вы начнете ломать комедию и скажете, что видите меня первый раз в жизни.

– Простите… Александр, кажется? Извините, но отчества вашего я не помню, – голос у врачихи дрожал, но она неплохо владела собой. – Я не понимаю, что вам нужно? Что это за бумаги?

– Это разоблачающие данные на вашу шарашкину контору! И они тут же попадут в милицию, если вы сейчас же, сию минуту, не скажете, где мой сын!