Дмитрий Леонтьев - Бегство в мечту

— Мы же уже говорили с вами на эту тему, товарищ старший лейтенант, — мягко сказал Зуев.

— И все же, мне кажется, что ты излишне «налегаешь» на парня. Я не могу знать все детали настолько хорошо, как ты, живущий с ним бок о бок, но ты загружаешь его втрое больше, чем всех остальных. Как бы там ни было, а это много.

— Мало, — с уверенностью сказал Зуев. — Я постепенно поднимаю «планку», но этого все равно мало… Вы говорили с «особистами»?

— Да, они просмотрели его личное дело. Все в порядке, никаких отклонений нет. Его биографию и характеристики ты знаешь, а больше там ничего особенного нет. С ним все в порядке.

— Нет, — убежденно сказал Зуев. — Не все.

— Ты им доволен?

— Доволен. Он куда лучше остальных по множеству показателей. Лучше всех бегает и стреляет, быстро обучаем, очень крепкая психика, хорошо владеет рукопашным боем. Самостоятельное мышление, хотя и упрям, как сто китайцев, но с какой-то стороны это тоже неплохо… Меня другое смущает. Он очень сильный человек — я имею в виду не его физическую силу — у него почти нет слабых мест. По крайней мере, мне не удалось их обнаружить.

— Ну и что?

— Виктор Владимирович, — серьезно посмотрел на офицера Зуев. — Вы когда-нибудь встречали человека, который сносит все, и не имеет слабых сторон? Это либо уникум, либо зомби. Туманов — не уникум. Он самый обычный, хороший парень. С ним что-то произошло. Он словно умер. Ходит, выполняет приказы, никогда ни на что не жалуется и выполняет все, что в человеческих силах. Потому и опережает других. Другие жалуются, когда тяжело, кричат, когда больно, ругаются, когда сердятся или боятся. Они учатся быть солдатами. А этот… Этот уже солдат. Он готов принять все, что выпадет на его долю и встретиться с этим… Он не сломан. Он не дурак. В чем же дело? Почему он подавал заявление в Афганистан? Хочет воевать? Зачем? Хотел бы быть военным — шел бы в училище. «Недалекий патриот»? Тоже нет. Я думал, не случилось ли с ним чего-нибудь на «гражданке», но вы говорите, что все хорошо. Остается одно. То, что характерно в его возрасте.

— Несчастная любовь? — улыбнулся Пензин. — А ты лечишь по принципу: «Лучшее средство от любви — бег в противогазе»?

— Боюсь, что это ему не поможет. Физические нагрузки при травме души — как мертвому припарки. Я хочу, чтоб он незаметно для себя стал лучшим. В его состоянии чувства притуплены… Или обострены. Не знаю, но физические возможности у него сейчас явно обострены. И если мы сделаем его лучшим из лучших, у него в душе что-то появится. Не знаю, как это правильно назвать, я не философ и правильно подбирать слова не умею. Может быть смысл в жизни, может быть новая дорога для нереализованных возможностей… Самая сильная эмоция у человека — страх, это знаю даже я. Этого в том деле, в котором варимся мы — достаточно. Кроме этого, в жизни человека есть только две вещи, заставляющие почувствовать вкус жизни. Пробудится от любого сна, от любой боли. Это — дело, которое он делает, и риск.

— Ницше?

— Что?

— Ницше сказал: «Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасностей и игры».

— Не знаю, не читал… У нас была маленькая школа и маленькая библиотека… Но это хорошо, что не я один так думаю.

Пензин невольно улыбнулся самоуверенности сержанта.

— Впрочем, — продолжал тот. — Достаточно и одного из этих «двух». Для него мир сейчас окрашен в серый цвет, он как дальтоник. Только еще хуже, потому что углубился в себя и сосредоточился на своей боли. Если мы сможем пробить эту броню, дадим ему что-то новое во вкусе к жизни — значит, мы что-то можем…

— Так ты что… Думаешь, что он…

— Хочет умереть? — опередил вопрос Зуев. — Нет, если б он хотел, он бы умер. Но это ему и в голову не приходит, слишком силен инстинкт выживания. Он подсознательно стремится к тому, что бы «получить второе дыхание»… Я только боюсь, что он ждет момента, когда сможет проверить себя в той, самой опасной схватке, в которой проверяется — чего стоит человек. Он хочет понять — стоит что-то продолжать или нет. Сможет он полноценно жить в этом мире или он травмирован так, что способен только брести по обочине жизни… А мы должны подготовить его так, чтобы он понял — что стоит.

— Значит, он опасен… Если он жаждет «заварухи», то вполне способен и спровоцировать ее, — задумчиво сказал лейтенант.

— Может, — легко согласился Зуев. — Но не преднамеренно. Говоря простым языком: у него в заднице динамит. Сам он поджигать его не станет, но уж если «пригреет»…