Стивен Миллхаузер - Король среди ветвей

Рыцарь охотился в лесу де ла Рош Соваж, в трех лигах от королевского леса, и там, преследуя оленя, переехал поток и углубился в совсем уж густую и дикую часть леса, где ему трудно стало пробираться между деревьями. Невдалеке о себя рпиметил он маленькую поляну с грубой хижиной на ней. Пока рыцарь подъезжал к поляне, дверь хижины отворилась и из нее вышел мужчина. И рыцарь, узнав в нем Тристана, забросил все помыслы об охоте, пришпорил коня и понесся к нашему замку.

Я сообщил обо всем Королю, и тот, выслушав это известие, нетвердо поднялся на ноги. Опираясь на мое плечо, он покинул свое жалкое узилище и вернулся со мной в королевскую опочивальню.

Завтра, несмотря на слабость, он намерен возглавить отряд охотников и отправиться с ним в лес де ла Рош Соваж.

Постараюсь записать лишь самые важные события этого незабываемого дня.

Король, подкрепленный пищей и сном, но все еще сильно ослабленный девятью проведенными в башне днями, пробудился на заре, отстоял в капелле мессу, позавтракал хлебом и элем и приказал нашему отряду выступить в путь. Если не считать мгновения дурноты, охватившей его, когда он вскочил на коня, Король держался в седле прямо; я дивился возврату его сил, но в то же самое время томился тревожным чувством, что живость Короля вызвана не столько телесной бодростью, сколько неестественным накалом снедающего его нетерпения. В лесу де ла Рош Соваж — лесу Дикой Скалы, названном так за голый утес, возвышающийся на восточной его оконечности, — отряд наш, состоявший из двух дюжин человек, разбился на пары. У каждого охотника имелся слоновой кости охотничий рог, в который ему надлежало трубить, обнаружив первые же признаки присутствия Тристана и Королевы. Я остался при Короле.

По лесу де ла Рош Соваж можно скакать целыми днями и ни разу не увидеть поляны. Местами лес становится так густ, что через него и не проедешь; среди дубов и сосен возвышаются там и сям переплетенные заросли терний с черными шипами длиною в наконечник копья. На гордом, с еще впалыми щеками, лице Короля стали проступать признаки слабости. Сославшись на собственную усталость, я убедил его спешиться и посидеть со мной на мшистых корнях великанского дуба, сквозь темную, колкую листву которого различались лишь маленькие кусочки синего неба.

Пока мы сидели, прислонясь к толстому стволу, бывшая с нами белая ищейка что-то вынюхивала вокруг. Король, откинувшись на ствол, наполовину закрыл глаза. Внезапно ищейка метнулась, преследуя кролика, и исчезла в подросте.

Она была одной из любимейших собак Короля. Он позвал ее, затем со вздохом поднялся и отправился на поиски. Я следовал за ним между стволами, стоявшими столь тесно, что конь здесь никак не прошел бы. Подрост становился все гуще, сквозь него пробивались папоротники, длинные, как клинок меча, и внезапно мы выбрались на полянку. Нам открылась крестьянская хижина — тростниковая крыша, каркас из неокорённых стволов с переплетенными ветвями, замазанными глиной, из-под которой они кое-где проступали.

Король положил ладонь на рукоять меча, и я пошел за ним сквозь солнце и тени полянки к единственному маленькому оконцу хижины.

На устланном тростником земляном полу возлежали в своих мантиях спящие Королева с Тристаном. Оба полностью одетые, в туниках и накидках, они лежали лицом друг к другу, так что губы их разделяло расстояние, не большее ширины ладони. Между ними покоился на одеяле обнаженный меч Тристана. Солнечный луч, проникая в окно, косо тянулся во мгле, ударяя в щеку Королевы, в кончик меча, в плечо Тристана.

Король долго смотрел как эти двое лежат перед ним, мирно дыша. Локон Королевы подрагивал, колеблемый дыханием Тристана.

Я взглянул на лицо Короля, увидел страшное смятение радости и отчаяния и отвернулся.

Приложив палец к губам, Король вытащил меч из ножен и бесшумно обогнул хижину, направляясь к ее двери. Сквозь оконце я увидел, как отворяется дверь. Король, подступив к спящей паре, стоял, глядя на нее сверху вниз, с мечом, воздетым, словно для удара. Затем склонился, осторожно взял меч Тристана, и положил между спящими свой.

Он постоял, вглядываясь в лежащих бок о бок Тристана и Королеву, в солнце на ее щеках, в подрагивание пряди под дыханьем Тристана. На миг у меня возникло странное чувство, что он собирается лечь рядом с ними. Но тут Король повернулся и вышел из хижины на поляну.

Он заговорил, лишь когда мы вернулись к коням. «Любовники лежат нагими», — сказал он. Близкий шорох заставил его резко поворотиться, сжимая рукоять тристанова меча.