Бернар Вербер - Смех Циклопа

– Громкий. Очень громкий. Он прямо заходился.

– Долго это продолжалось?

– Нет, совсем недолго. Десять – пятнадцать секунд, двадцать максимум.

– А потом?

– Да я вам говорю: грохот падающего тела – и все. Полная тишина. Я хотел войти, но телохранитель получил строгие указания. Тогда я пошел за Тадеушем Возняком.

– За братом Дария?

– Да. Он еще и его продюсер. Тадеуш разрешил воспользоваться универсальным ключом, я открыл дверь, и мы вошли. Дарий лежал на полу. Вызвали «скорую помощь». Врачи попытались сделать прямой массаж сердца, но Дарий был уже мертв.

Пожарный тушит окурок и включает противопожарную сигнализацию.

– Можно зайти в гримерку?

– Это запрещено. Нужно разрешение на обыск.

– Как удачно, оно у меня как раз с собой.

Лукреция показывает ему еще пятьдесят евро.

– Что-то я не вижу подписи прокурора.

– Простите, я забыла! Какая рассеянность!

Лукреция достает еще пятьдесят евро. Пожарный быстро забирает обе бумажки и открывает дверь в гримерку. На полу видны контуры тела, очерченные мелом. Лукреция разглядывает очертания трупа, делает фотографии.

– Это тот самый розовый пиджак, который был на нем во время выступления?

– Да, никто ничего тут не трогал, – подтверждает пожарный.

Лукреция роется в карманах пиджака и достает пронумерованный список миниатюр с последнего концерта.

А-а… ясно. Чтобы не забыть последовательность скетчей.

Она осматривает пол, становится на четвереньки и находит под столом маленькую коробочку размером с пенал, из синего лакированного дерева с металлическими украшениями.

Это не очешник и не футляр для драгоценностей. Пыли нет. Она попала сюда недавно.

На крышке золотыми чернилами выведены три большие буквы:

«B.Q.T.».

Ниже, более мелко, написано:

«Не читать!».

Пожарный Франк Тампести удивляется:

– Что это?

– Если бы я знала… Может быть, орудие преступления?

Пожарному кажется, что Лукреция издевается над ним, и он недоверчиво качает головой.

– Как можно этим причинить себе хоть какой-то вред? Разве что запихнуть ее себе в горло…

Лукреция фотографирует шкатулку, осматривает ее со всех сторон и открывает. Внутри она обтянута синим бархатом, чуть более светлым, чем дерево снаружи, посередине углубление для какого-то цилиндрического предмета.

– Футляр для ручки? – предполагает пожарный.

– Для ручки или свернутой в трубку бумаги. Поскольку надпись на шкатулке гласит «Не читать!», я склоняюсь ко второму варианту.

– Свернутый листок бумаги?

– Возможно, это часть орудия преступления. Мы нашли «револьвер», теперь надо искать «пулю», – заявляет Лукреция.

Она берет со столика листок бумаги, отрывает кусочек примерно того же размера, что и углубление в шкатулке, скатывает в трубочку, а затем расправляет.

– Вот примерно такого размера был лежавший тут листок…

Она становится туда, где, судя по начерченному на полу силуэту, стоял Дарий Возняк, поднимает руки так, как сделал бы человек, читающий записку, и позволяет листку выскользнуть из пальцев. Медленно кружась, бумажка падает и исчезает под бахромой кресла.

Лукреция ложится на пол, чтобы посмотреть, куда делся листок. Она находит его рядом с другим клочком бумаги – плотным, черным с одной стороны и белым – с другой.

– А вот и «пуля», – торжествующе объявляет она.

– Что это?

Лукреция поднимается с пола, зажав в руке трофей.

– Светочувствительная бумага.

Франк Тампести скручивает новую папиросу.

– Ну, вы и занятная барышня. Шустрей, чем полицейские. И где вы всему этому научились?

– Один друг-журналист показал мне, как нужно осматривать место преступления и искать улики. Судя по размерам шкатулки, туда можно положить только свернутый листок бумаги. Или ручку. Но положили не ручку.

Лукреция еще раз смотрит на синюю лакированную шкатулку и листок фотобумаги, потом оборачивается к пожарному.

– Это никому не нужно, поэтому я все конфискую, – сообщает она, протягивая Франку Тампести очередную купюру, которую тот кладет в карман. – Вы помните, кто дал ему эту шкатулку?

– Нет, но я знаю, как это выяснить. Можно посмотреть записи в помещении, откуда ведется видеонаблюдение.

– Отлично, идем.

Пожарный удерживает Лукрецию.

– Обычного разрешения на обыск будет недостаточно.

Лукреция достает три бумажки по пятьдесят евро.

– Если кто-нибудь об этом узнает, я лишусь работы. Профессиональная этика не позволяет мне даже на минуту представить, что я соглашусь.