Бернар Вербер - Смех Циклопа

Морщинистая беззубая старуха в национальном костюме – двуцветном платье и высоком чепце «бигуден» – подходит принять заказ.

Лукреция находит в меню рубленую говядину с томатами и луком, а Исидор – овощной салат без заправки. Они берут по кружке сидра: Исидор – сладкий, а Лукреция – брют.

– Вы не хотите блинчиков, Исидор? Это же фирменное бретонское блюдо.

– С сегодняшнего дня я на диете. Я все еще вешу больше, чем нужно. Девяносто пять килограммов. А должно быть семьдесят пять. Предстоит сбросить двадцать килограммов, и надеюсь, расследование поможет мне это сделать. Я начинаю прямо сейчас.

Лукреция пожимает плечами.

У этого парня все-таки очень много женского в характере.

— Извините, мадам…

– Мадемуазель, – поправляет официантка.

– Прошу прощения, мадемуазель. Скажите, вы случайно не встречали этого человека?

Лукреция показывает ей фотографию Тристана Маньяра. Старуха смотрит на снимок, качает головой и уходит на кухню.

– Интересно, как далеко заплыл наш лосось Тристан Маньяр? – спрашивает Исидор, разглядывая его фотографию.

– Я чувствую, что мы у цели. Следующей вехой на нашем пути станет местный житель. Некий Жислен Лефевр. Я видела его дом, это недалеко отсюда.

Журналисты осматриваются. На стене блинной висит лакированное чучело лосося с разинутым ртом.

– Образ лосося нас преследует, – констатирует Лукреция. – И мы, между прочим, находимся именно там, где разводят лососей. Я знала, что дети рождаются в капусте, но то, что шутки рождаются в Бретани, для меня новость.

Пара американских туристов, громко переговариваясь, изучает карту региона.

– Я никогда тут не была, – признается Лукреция. – Очаровательный городок. Вы что-нибудь о нем знаете?

Исидор закрывает глаза. Лукреция ждет, что он извлечет информацию из глубин памяти, но журналист достает айфон и нажимает на кнопки.

– Карнак. Название происходит от слова «Карн», что на кельтском языке означает «маленький холм». Люди в этом регионе появились за 450 тысяч лет до нашей эры. Вероятно, это было место языческого культа; 7 тысяч лет назад местные жители насыпали здесь курган высотой 12 метров, шириной 60 метров, длиной 125 метров. В нем хоронили вождей вместе с драгоценными предметами утвари. Спустя тысячу лет здесь появились ряды мегалитических сооружений. Сейчас насчитывается 2934 менгира. Двенадцать сходящихся рядов из больших обтесанных камней. Самые большие менгиры достигают 4 метров в высоту. Двигаясь с запада на восток, вы заметите, что их размеры постепенно уменьшаются. Самые маленькие камни всего 60 сантиметров в высоту.

– Мы их видели, когда подъезжали, – кивает Лукреция.

Исидор переворачивает несколько страниц и продолжает читать.

– Легенда гласит, что святой Корнелий, преследуемый римскими солдатами, обратил их в камни.

– Красивая легенда. А что-нибудь более современное?

– В 1900 году на местных болотах был построен курорт, и Карнак теперь предстает в двух ипостасях: со стороны суши Карнак-город, со стороны моря – Карнак-пляж.

– Так мы видели только одно лицо этого Януса!

– В 1974 году на осушенных соленых болотах открывают центр талассотерапии, который, вместе с казино, является основным источником доходов 4444 ныне зарегистрированных жителей.

– Спасибо за рекламу из туристического бюро.

На улице темнеет, собирается гроза. Исидор морщится:

– Странный в этом году март.

Старая официантка в чепце приносит дымящиеся блинчики и салат. Исидор и Лукреция приступают к еде. Официантка продолжает стоять у их столика. Когда американские туристы выходят, она оглядывается по сторонам, наклоняется к журналистам и шепчет:

– Они вас ждут.

Сначала Исидору и Лукреции кажется, что им послышалось.

– Мы не назначали никаких встреч, – говорит Лукреция. – Вы что-то перепутали.

Но Исидор залпом допивает сидр, кладет на стол деньги и встает. Лукреции ничего не остается, как отправиться за ним. Официантка вешает на дверь объявление «Закрыто» и быстро идет по улице.

Моросит мелкий дождик, от которого невозможно укрыться.

– Скажите, мадемуазель , а зонтика у вас нет? – спрашивает Лукреция, боясь, как бы ее волосы не начали завиваться.

– Дождь мочит только дураков, так у нас говорят, – бормочет старуха.

Они долго бредут по мокрому блестящему шоссе, которое постепенно переходит в проселочную дорогу. Поднимаются на холм, на вершине которого стоит белая часовня с плоской крышей, увенчанная маленькой остроконечной колокольней.