Бернар Вербер - Смех Циклопа

– Представляю себе.

– Однажды он взорвал петарду, которая разбила витрину магазина и тяжело ранила прохожего. Он провел три дня в тюрьме. Тут я решила, что пора ему найти нормальную профессию, пока дело не закончилось плохо. Моя мать говорила: «Лучше развивать достоинства, чем исправлять недостатки». Будь он постарше, я бы устроила его в магазин шуточных подарков и розыгрышей, но в семнадцать лет… надо было найти что-то другое. Мне пришло в голову попросить помощи у моего любимого клиента, у клоуна Момо. Я подумала: «Человек, который смешит других, наверняка добрый».

– Конечно.

– Я сказала Момо: «Мой сын – гениальный шутник. Но его комическая энергия направлена не в ту сторону».

– Понимаю.

– Клоун Момо не был знаменит, но у него была своя публика, и ему хватало на жизнь. Я познакомила его с моим Дарио. Он разыграл перед Момо скетч: «Мама наконец нашла работу» – про меня, как я из официантки превратилась в проститутку. Он мастерски умел находить уязвимые места. Момо сразу подпал под его обаяние.

– Да, я понимаю.

Теперь Лукреция записывает все подряд.

– Момо сказал: «У него врожденный талант, но этого мало. Я займусь его воспитанием. Он должен научиться уважать хоть что-то, пусть это будет хотя бы юмор». Да, вот такой парадокс… Смех – дело серьезное, – усмехается старая дама.

– Несомненно.

– Серьезное отношение к юмору потребовало много усилий. Момо попросил, чтобы Дарио обращался к нему «учитель», а сам называл его «ученик». Занятия проходили на заброшенном заводе, Момо говорил, что посторонние люди могут помешать. Он посвятил мальчика в тайны благородной профессии клоуна. Научил его жонглировать, играть на трубе, изрыгать пламя, рыгать и пукать. Он говорил, что это тоже орудие комика.

– В самом деле.

– Однажды, когда Момо и Дарио репетировали на заброшенном заводе, на них упал ржавый железный пресс. Момо погиб на месте, а сын получил серьезные травмы.

– Тогда Дарий и лишился глаза?

– Металлический прут, торчавший из пресса, выколол ему глаз. Он очень тяжело переживал случившееся. Но, едва встав на ноги, сочинил знаменитый скетч «В стране зрячих одноглазый – король». Помните? «Одного глаза достаточно, а два – чересчур, особенно для аллергика в сезон цветения».

Эта старая коза никогда не умолкнет. Да и что ей еще делать, кроме как пережевывать детство обожаемого Дарио. А я… Я должна держаться.

Анна-Магдалена Возняк глубоко вздыхает.

– Но Момо успел обучить Дарио всему. Я знала, что мой мальчик подготовлен, однажды он станет лучшим и прославится. Я это знала, и он сам это знал. Я посоветовала ему и дальше идти своим путем. Дарио связался с продюсером Мо-мо, знаменитым Стефаном Крауцем, и попросил взять его в шоу.

– Что? – ошарашенно бормочет Лукреция.

– Тот сказал ему: «Рассмешите меня, – и перевернул песочные часы, – у вас есть три минуты».

– Три минуты, чтобы рассмешить незнакомого человека?

– Но это же был мой Дарио. Он справился. Стефан Крауц дал ему возможность стать звездой.

Старая дама неожиданно умолкает, между ее бровей появляется недовольная морщинка. Кажется, ее беспокоит что-то, появившееся за спиной Лукреции. Журналистка оборачивается и видит в окно, что во внутренний двор въехали розовый «роллс-ройс» и мотоцикл «Харлей-Дэвидсон».

Из роллс-ройса вылезают два невысоких человека, за ними третий, огромный и мощный. Они поднимаются по ступеням и входят в гостиную.

– А, Тадеуш, Павел… Я как раз о вас говорила.

Пренебрежительно кивнув в сторону Лукреции, старший спрашивает:

– Это еще что?

Анна-Магдалена берет чашку с чаем.

– Успокойся, Таду. Это журналистка из крупного еженедельника «Современный обозреватель». Она пишет статью про Дария.

Лукреция замечает, что самый молодой из вошедших, видимо Павел, похож на Дария, но более тщедушен и застенчив. Лицо огромного человека в розовом костюме напоминает морду питбуля.

– Мама! Мы рассказали уже все, что можно, всем журналистам планеты. Сколько будет продолжаться этот балаган? Хватит! Иногда нужно и помолчать. Ты не отдаешь себе отчета в том, как ты болтлива.

– Я сказала только самое главное.

– К тому же ты страшно несдержанна. Надеюсь, ты не рассказывала о своем прошлом?

Анна-Магдалена ставит чашку на стол.

– Иногда мне кажется, что ты стыдишься меня, Таду.

– Но, мама… Журналисты – это гиены, которые питаются падалью. Ты что, не видишь, как они обнюхивают еще теплую могилу брата и ищут, чем бы поживиться? Эта девушка – наемница, она зарабатывает деньги. А как можно заработать деньги? Выставив на всеобщее обозрение то, что есть скандального и постыдного в нашей семье. Ты рассказываешь ей о своей жизни, а она в ответ плюнет тебе в лицо.