Юхан Харстад - Где ты теперь?

«Это от полета „Аполлона-17“», – сказал я, показывая на коробку, где был нарисован луноход с двумя антеннами сзади. На коробке белыми буквами на темном фоне вселенной было написано: «Lunar Rover Vehicle». [82]

Софус кивнул.

– Это был последний полет программы «Аполлон», – сказал я, – больше не было. Луна перестала интересовать людей.

– Почему?

– Трудно сказать. Может, потому что сначала надо было навести порядок на Земле.

– Угу.

– А ты знал, что я родился в тот самый день, когда люди впервые высадились на Луне?

– Правда?

– Конечно. Примерно в тот самый момент.

– Может, благодаря им ты и родился? Тем, кто высадился на Луну?

– Точно нельзя сказать. Но и такое не исключено.

А потом я добавил:

– Но это, скорее всего, не так уж и важно.

– Угу.

– А ты знал, что космонавты играли на Луне в гольф?

– Правда?

– Честное слово.

– А зачем?

– Ну-у, просто для забавы. И знаешь, мячик для гольфа как улетал в космос, так и не останавливался потом.

– А сколько сейчас на Луне человек?

– Сейчас там никого нет. Только куча вещей, которые туда привезли. Например, ботинки-луноходы База Олдрина. А всего там побывало двенадцать человек.

– Они, наверное, стали очень знаменитыми, эти двенадцать человек.

– Да, во всяком случае, на какое-то время.

Софус долго молчал.

– Матиас?

– Да?

– А какого Вселенная размера?

– Не знаю, – ответил я, – но довольно большая. Во много миллиардов раз больше Фарер.

– А вот если бы я был на одном конце Вселенной, а ты – на другом и мы шли бы друг к другу, как думаешь, мы бы тогда встретились?

– Наверное. Только идти пришлось бы долго. И нам потребовались бы хорошие ботинки.

Он немного пораздумывал над этим, пытаясь представить такое, но ничего не вышло, вообразить подобное невозможно.

Я кивнул головой на коробку с конструктором:

– Ну как, начнем собирать?

Софус пожал плечами:

– Не обязательно.

– Почему, вполне можем начать, – сказал я.

– Нет смысла. Закончить мы все равно не успеем.

– Ты о чем это? Давай же. Ты можешь стать главным склейщиком.

– Мы уезжаем на следующей неделе.

Так уж оно получилось. Я почти ждал этого. Однако я не предполагал, что так расстроюсь.

– Ты уверен? Куда?

– В Торсхавн. Папа нашел там работу.

Софус отшвырнул конструктор и отвернулся к стене.

– Но разве ты не рад, у тебя теперь будет куча друзей. Знаешь, в Торсхавне же много детей твоего возраста.

– Мне и сейчас хорошо. Здесь.

Возразить было нечего.

– И тут ты, – добавил он.

– Все будет хорошо. Так всегда бывает. Мне кажется, у тебя там все будет просто супер. Я слышал, там и девчонок много.

– Мама с папой сказали, что летом мы, может, съездим в Данию, в гости к Оулуве.

– Замечательно. Ты рад?

Все еще уставившись в стену, он изобразил преувеличенную радость:

– Да.

А потом опять стал серьезным, не пытаясь больше выглядеть взрослее, снова стал грустным Софусом.

– Когда я уеду, ты меня тоже забудешь? Как тех космонавтов?

Я посмотрел на него.

– Я их никогда не забывал, – ответил я, – я по-прежнему их помню. Поэтому и тебя не забуду.

– Если хочешь, можешь записать наш адрес в Торсхавне. Мама наверняка его помнит.

– Естественно, запишу. А знаешь, у меня есть адрес База Олдрина в США.

– Ты писал ему письма?

– Нет.

– Обещай, что напишешь мне.

– Ясное дело, напишу.

Перед уходом мы немного побеседовали с его родителями, я поблагодарил Сельму за ужины, которыми она меня кормила, когда я приходил к Софусу. Поблагодарил за возможность приносить пользу. Поговорил с Оули о его новой работе в одном из офисов в центре Торсхавна. Поговорили о Гьогве. Хорошо, что кто-то еще здесь остается, так мы решили. Им и самим хотелось бы остаться, но не получалось, с деньгами было плохо, и Оули считал, что если Фареры действительно добьются независимости от Дании, то будет еще хуже. Так мы и беседовали. О мелочах и крупных политических встрясках, которые я изучал в школе несколько световых лет назад, а с тех пор ничего не изменилось. И в конце концов я рассказал ему, что воспользовался его предложением и однажды взял его лодку. Рассказал о новогоднем вечере и о человеке, которого мы вытащили из моря. По Оули было видно, что слышать это ему приятно. Он был горд тем, что благодаря его лодке мы спасли человека, что он, Оули, как раз в тот момент жил здесь и у него была лодка и что в нужное время все сработало, как надо. Он улыбнулся и сказал: