Юхан Харстад - Где ты теперь?

– Как у твоего брата? Может, нас бы поместили в одну палату?

– Притормози, понял? – Йорн ткнул меня в грудь указательным пальцем, совсем как в пять минут восьмого.

Но тормоза были сорваны, и мне оставалось только съехать в кювет. Все остальные молчали и делали вид, что не прислушивались к нашему разговору. Казалось, все в баре умолкли, и я подумал, что в настоящий момент ветер развеивает все сказанное и сделанное на протяжении многих лет.

Бармен ставит музыку из «Челюстей», а может, мне просто почудилось, но я встаю и иду в туалет. Я замечаю, что Йорн идет за мной, пытаюсь затеряться в толпе, но попытка смехотворная, он тоже заходит в туалет, я становлюсь к писсуару, расстегиваю ширинку, пытаясь казаться невозмутимым, но не могу выдавить ни капли, механизм отказывается работать. Бармен ставит «Марш Империи» из «Звездных войн» или что-то в этом роде, ухватившись за мою куртку, Йорн оттаскивает меня от писсуара, я подтягиваю штаны, остальные выбегают из туалета, а Йорн прижимает меня к стенке. Перед глазами маячит его указательный палец, но теперь у этого жеста иное значение.

– Ты что, опять смотаться хочешь? – рычит он. – Да ты совсем охренел!

– Мне отлить надо было! Я…

Я отчаянно прокручиваю в голове подходящие фразы, но не нахожу, потому что все идет наперекосяк, мне хочется сказать, что я вообще не помню, что произошло на пароме, что я болен, я болел, но сейчас уже поправляюсь, я вернулся и теперь дела налаживаются. Но сейчас я не уверен, так ли это, я совершенно потерян. Йорн бьет меня в грудь несколько раз, но лишь вполсилы, я оседаю на пол перед ним и бормочу что-то о том, что он неправильно все понял, а потом входят двое охранников и спрашивают, что происходит. Мы качаем головами, и Йорн отвечает «ничего», тем не менее нам никто не верит, нас выталкивают наружу, проводят по коридору и выводят из бара, сажают на ступеньки и советуют освежиться, подышать воздухом, желательно подольше, пару лет.

Полчаса мы сидим молча. Просто сидим рядом, уставившись в землю.

Но не расходимся.

Я не улизну.

Ни хрена.

В конце концов я открываю рот первым. Я говорю:

– Жалко, что я не смог прийти на концерт. В Торсхавне. Я не знаю, что случилось.

– Ты исчез.

– Да. Все могут когда-нибудь исчезнуть.

– Но немногим удается исчезать постоянно. Почему ты не позвонил?

– Я вышел из строя.

– То есть?

– Ты видел когда-нибудь Большую Медведицу?

– А почему ты об этом спрашиваешь?

– Раньше я любил лежать на берегу в Йерене и отыскивать созвездия. Большую Медведицу было найти проще всего. Она сама в глаза бросается. Но если продолжаешь вглядываться, то все остальное тоже становится похожим на Большую Медведицу. И как тогда понять, действительно ли ты отыскал настоящую Большую Медведицу?

– Я не понимаю, к чему ты ведешь.

– Твой брат все еще в Дале?

Он покачал головой:

– Нет, теперь он живет дома. С родителями.

– Ему лучше?

– Он сидит и пялится на стенку. Иногда в течение дня он может смотреть на разные стенки. Но, как правило, этим и ограничивается. А что все-таки ты там делал? На Фарерах?

– Отдыхал.

– Долго ты отдыхал.

– Да. Я опоздал на паром.

– Целый год опаздывал?

– Время летит. Это не пустые слова.

– Говорили, ты попал в больницу.

– Нет, скорее, меня отправили на ремонт. На починку.

– То есть?

– А разве это не очевидно?

– Господи, да что с тобой случилось? У тебя же все в порядке, разве нет?

– Со мной ничего не случилось. Я думал, ты знал.

– Но почему ты мне не звонил? Целый год? Захотел бы – и я бы в гости к тебе приехал. Я бы помог, если бы знал что-нибудь.

– Я почти ничего не помню. Про тот паром. И про первые дни там. Помню только, как сначала лежал под дождем на дороге, а потом пошел против ветра. Нужно всегда идти навстречу ветру, а иначе тебя унесет в море. Потом я встретил Хавстейна.

– Ага. Постой-ка, ведь я встречался с ним в Торсхавне. Он еще сказал, чтобы мы не ждали тебя и уезжали. Что ты приедешь, как только сможешь. Он психиатр, верно?

– Верно.

– Так ты лежал там в больнице?

– В каком-то смысле. Но сам я этого не понимал.

– Почему?

– Я пытался спрятаться. А это было запрещено. Ты был на островах Карибского бассейна?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Просто так. Просто интересно. Я бы съездил туда.

– Счастливого пути. Немного погодя я звонил несколько раз твоим родителям, просто узнать, не вернулся ли ты. Они не очень много рассказывали.