Эльфрида Елинек - Алчность

Накануне был совсем другой день — неужто я запуталась в датах? Друг Габи мыл машину, а она при этом на него смотрела. Она не могла встать и уйти или сделать что-то ещё, ведь такое увидишь не каждый день, сегодня подвернулся такой случай, что вся машина намылена и после этого принимает душ. Такое бывает только с живым человеком. Я рядом с тобой, я совсем близок к тебе, думает друг Габи о Габи, которую он знает даже ближе, и тем не менее всё ещё любит её близость, и снова неутомимо макает губку, и ему не надоело. Только тот, кому знакома эта тоска, знает, что нам приходится выносить, когда мы видим более быструю машину. Зато наша должна сиять и сверкать, даже если мы не включили фары или поворотник. Глава Каринтии разъезжает на настоящем «порше», только это вам не здесь, не в Штирии, где надо обладать ещё и чувствами, чтобы кого-то потрясти. Люди не держат их при себе, свои чувства, а грузят ими других.

Гора всё делает точно так же. Если человек внутри пустой, это не сразу заметно, по горе это тоже замечаешь лишь тогда, когда на тебя полетят, как мухи, увесистые обломки или сам ты полетишь, ещё и ходить не научившись толком. Ноги у человека подкашиваются, вместе со всей надёжной почвой, поэтому лучше бы горе было оставаться там, где она есть. Ведь она там хорошо стоит. Никому не мешает — мне, во всяком случае, нет. Гора была молчаливее молчания, если не считать экскурсантов, порхавших по её склонам, но тут ей, видимо, захотелось общения, и она явилась к нам в пустынный дом, который она тут же прихватит с собой, как нового приятеля. Кто хочет, может уйти, я уже говорила, но не горе. Она ведь тоже может уйти, сама, или это мы её заставили? Об этом нам бы раньше догадаться, тогда бы мы оставили её в покое. Но куда же ушла сегодня Габи, которая, вообще-то, любит выходить, не всегда с постоянным другом, но всё же в основном с ним, а то он чувствует себя униженным. У него хоть и есть машина, и просторная, но приходится в ней сидеть одному. И где же пропадает эта Габи, если её никто не видел? По времени не сходится, если подсчитать. Не могла же она исчезнуть в другое измерение и снова вернуться к нам неузнанной, Габи, нет, она не могла. Она исчезла, поверьте мне хотя бы в этом пункте, хотя я однажды уже утверждала обратное. Дискотека манит, а снаружи, в темноте, нужно смотреть в оба, чтобы тебе не вставили в щель между ног, какой-нибудь пьяный, который уже не понимает, где верх, где низ, ему всё равно. Женщина хочет распоряжаться собой сама, поэтому она не даёт ему. А всё же известное место пьяный всегда находит, хоть и на границе бессознательного, он бьёт женщину по голове и выпускает оттуда тараканов, в чём и состоит его призвание. Как назло он. Ничего лучшего с ней не может случиться, считает он, непредвзято рассматривая себя и её. Он может убить её хоть сейчас, иначе она смогла бы его опознать, а кто, кроме неё, мог бы отказать ему в удовольствии. Всё ведь одно удовольствие, говорят по телевизору, а эта женщина любит свою фигуру и свою причёску большее, чем любого человека. Но для одного-единственного человека, которого она, по случайности, уже нашла, она, в конце концов, была создана и опробована. Разве я не права? Этот друг как раз то, что ей нужно. Впредь мать запретит Габи уходить, не сказав куда, она должна сказать это другу или ей самой, такое решение она принимает за нервным завтраком, во время которого прислушивается не только к своему желудку, но и к своему внутреннему материнскому голосу. Позднее она поедет на велосипеде на работу, шить бюстгальтеры на фабрике, которая находится не то у чёрта на куличках, не то уже во вражеской стране (вечные муки выбора в жизни женщин: работа или ребёнок, вражда или рабство, глазунья или болтунья. Поистине тяжело решить. И глазеть любишь, и болтаешь охотно, но это скорее по телевизионной части, куда люди вываливают своё бытие, а потом не хотят его прибрать за собой. Да им и некогда, потому что кто-то с рыданиями бросается им на шею и на глазах миллионов людей просит прощения за что-то или ни за что. Ах! Мы уже в кадре. Это не жизнь, в которой мы почувствовали бы руку, вырывающую нас из жизни, это телевидение, где всё только видишь, а это не больно) между двумя населёнными пунктами, а если выражаться точнее, между населённым пунктом и пустым местом. Там есть только автобусная остановка, а больше ничего, чем можно было бы затянуть сюда людей, которые, в свою очередь, должны затягивать других людей в корсеты и бюстгальтеры. Такие вещи всегда нужны, чтобы человечество не вымерло, ведь именно для этого женщинам даны тела — в основном угловатые, как соты, а пчёлы окончательно разлетелись. Как снова придать телу форму? Предпоследняя модель формы имеет бросовую цену и потому уже распродана. Нет, вашего размера чашечки нет. Может, покатаетесь по полу, пока вас не расплющит, тогда вам подойдёт размер В. Этот артикул тоже закончился, как я вижу. Зайдите через полчаса. Теперь женщинам приходится заботиться ещё и о поддержке, нет, о подъёме, чтобы части их тела были представлены как следует. Для этого мы предлагаем несколько размеров, а с некоторых пор и промежуточные размеры. Пока не появятся совсем уж новые размеры и раскроечные машины не переделают. Во всей Европе сейчас людей перемеряют заново, потому что их тела в последние годы изменились. Это вселяет в меня надежду, а то ведь столько поэтов преждевременно покончили с делами творчества, и я уже собиралась браться за эти дела в одиночку. А теперь мне придётся пересмотреть свои взгляды на них. Как глупо! Женщины, которые здесь работают, это не какой-нибудь отстой, наоборот, здесь есть желанная, хорошо оплачиваемая работа, насыщенная сверхурочными. Концерн что мать родная, которая смотрит за своими детьми. Почему дети такие красивые? Да они всегда такие были, только раньше они не знали, что можно так прихорошиться, они думали, что красота — это то, что получаешь от природы, а не делаешь сам. Это было бы хорошо, тогда бы мы могли просто уговорить природу вернуться и ещё немного над нами поработать. Но она этого не делает. Не удивительно, что её камни разгромили нас, если мы ставим перед ней такие неразрешимые задачи: делать людей, а потом ещё и делать их красивыми. Пусть идут в парфюмерный магазин, чего ломаться-то. В любой галантерее вы найдёте больше красоты, чем любая кинозвезда сможет употребить за всю свою жизнь. Природа силится оправиться, но это не всегда оправа для бриллиантового кольца как минимум в полкарата.