Эйлин Фэйворит - Героини

— Вот, прими-ка лекарство, Кэтрин. — Грета протянула ей аспирин и стакан воды. — Давай разом. И водичкой запей.

Девушка проглотила таблетки, отхлебнула воды и закашлялась.

Надо сказать, что аспирин сыграл в судьбе героини хоть и незначительную, но положительную роль. В романах начала девятнадцатого века простуды и лихорадки были для авторов настоящей находкой. Болезни эти творили чудеса, вызывали безумие и мучительную долгую смерть. Они тянулись месяцами, предполагали визиты сельских докторов, драматические сцены с пиявками, трапезы, состоящие из овсянки на воде, всякие примочки и присыпки, а также ванны и обтирания. Они помогали оттенить и ярче выразить страдания от безнадежной любви, заботу о единственном ребенке, бессонные ночи слуг и верных служанок. Но старый добрый аспирин «Байер» (ночью Грета вставала несколько раз, чтоб дать больной лекарство) излечил Кэтрин Эрншо от лихорадки.

Все следующее утро Кэтрин спала и спустилась вниз, одетая в ночную рубашку, лишь в половине второго, совершенно позабыв о том, кому обязана своим выздоровлением. Щеки разрумянились, волосы растрепаны. Она вошла на кухню. Грета приводила в порядок большой холодильник. Бабушка Энтуистл любила, когда все стояло на своих местах, блестело и сияло чистотой. Кувшины с молоком и лимонадом на верхней полке; красные фрукты и овощи в одном отделении, зеленые — в другом; сыры и отварное мясо для ланча аккуратно разложены по ящичкам; в дверце из специальных ячеек выглядывают яйца; алюминиевый поднос для льда доверху полон и ждет, когда дед Энтуистл потребует виски. Оставалось только выжать лимоны. И завершить еще одно дело, куда более сложное: выпроводить Кэтрин (хотя Грета пока не знала, куда именно) и прибраться в маминой спальне до трех часов. Именно в это время обычно прибывало в «Усадьбу» семейство Энтуистл.

Еще спозаранку Грета испекла хлеб и теперь отрезала Кэтрин толстый ломоть, щедро намазав его черничным джемом — остаток запасов прошлого лета. Списав отсутствие аппетита на болезнь, Грета откинула спутанные волосы девушки и пощупала лоб. Он был холодным и сухим.

— Я умираю, — сказала Кэтрин. — Буду лежать в могиле еще до того, как…

— Чушь, — фыркнула в ответ Грета. — Ты здорова как бык. — И подтолкнула к ней тарелку с хлебом. — Давай ешь!

— Не съем ни крошки до тех пор, пока не вернется Хитклиф.

— И когда же он вернется? — осведомилась Грета и покосилась на каминные часы. Медный маятник торжественно качался из стороны в сторону. — Он что, сюда, что ли, заявится? Говорю тебе сразу, моя хозяйка будет не в восторге.

— Прошлой ночью он убежал в вересковую пустошь. Одному Господу ведомо, когда я увижу его снова.

— Может, вы договорились встретиться в каком другом месте?

— Он ушел, даже не попрощавшись! Я просто разрываюсь на части! Почему, скажите, почему я не могу любить их обоих? Почему обязательно надо выбирать?

— Так в тебя сразу двое парней, что ли, втрескались?

Грета разрезала пополам лимон специальным ножом, затем поставила на стол стеклянную соковыжималку. Удрученно качая головой, выжала сок сначала из одной половинки, затем взялась за другую.

— Двое мужчин, стало быть, вдвое больше хлопот и неприятностей.

— Но что мне делать?

Когда героини задавали подобные вопросы, мама обычно уклонялась от ответа, не высказывала своего мнения, просто давала им выговориться. Она бы наверняка притворилась, что ей неизвестно о дальнейшей судьбе Кэтрин и Хитклифа (не говоря уж об их потомстве), и, подобно опытному психоаналитику, задала бы встречный вопрос. Ну, к примеру: «А как вы сами считаете, что нужно делать?» Грете тонкости психоанализа были неизвестны, не знала она и о Кэтрин из романа «Грозовой перевал», а потому задала прямой вопрос:

— Кого из них больше любишь?

— Моя любовь к Линтону подобна листве в лесу. Постоянно меняется со временем. Моя любовь к Хитклифу напоминает скалу, которая стоит вечно и незыблемо!

— Вот видишь! Я так не верю во все эти премудрости вроде «я влюблена сразу в двоих и никак не могу решить». Тебе известно, кто твой избранник! А чувство вины мешает в этом признаться.

Грета тряхнула рукой с зажатой в ней выдавленной половинкой лимона. Потом разрезала еще десять штук. Кэтрин явно задела ее за живое. Выжав лимоны, она перелила сок в кувшин. Потом подошла к раковине, повернула кран и подставила под струю палец, определяя температуру воды.