Олег Рой - След ангела

Они работали молча. Не разбирали, кто перед ними — пацаны или торговцы. Доставалось каждому. Звуки частых хлестких ударов разносились по всему пространству крытого рынка. Погромщики бежали от них со всех ног. Повсюду раздавался металлический звон — пацаны бросали свои арматурины, надеясь на пощаду. Зря надеялись.

Стоя на прилавке, Санек видел, как кто-то из ребят, задержавшись, стал кидаться в омоновцев апельсинами из ящика, оставленного на прилавке. Его тут же достали, сбросили вниз, взяли в ноги. Вот «маски» захватили больше половины зала, боковые двери длинного помещения были уже за их атакующей линией. Еще минута — и главная часть пацанов окажется между двумя огнями: между «масками» и толпой хачиков, загораживавших последний оставшийся выход.

— Пацаны, на прорыв! — завопил Санек, прыгая с прилавка. — Ура! Россия для русских!

Он ворвался в мешанину дерущихся и, бешено работая арматуриной, стал прорываться вперед, к выходу. Ребята поняли, что впереди их единственное спасение. Словно острое жало, они раздвинули в две стороны плотную толпу хачиков и устремились в узкие двери. Кто-то споткнулся на высоком пороге, упал, оказался под ногами вопящей оравы. Санек вроде бы пробежал по чьему-то живому телу. Но вот он вырвался из дверей и, сделав шагов пятнадцать, остановился, чтобы оглядеться.

На открытом рынке царил переполох. Овощи и фрукты словно ветром сдувало с прилавков, продавцы и покупатели в ужасе шарахались из стороны в сторону, не зная, куда им деваться и что делать. Санек словно впервые увидел глухую бетонную стену, окружавшую рынок. Какая же она высокая! До верха и в прыжке не дотянуться! Вспомнилось, что в дальнем конце рыночной территории, не видный за кровлями и рядами прилавков, есть еще один проход. Но открыт ли он? Была не была, деваться некуда: «маски» были и снаружи, наступали вдоль стен рыночного здания. Правда, здесь их было меньше, и вели они себя не так нагло, как внутри, берегли людей, потому продвигались медленно, словно против течения. Но деваться от них было некуда — надо бежать дальше.

Санек свернул в боковой проход вдоль стены. Сзади крики стали слышнее — видно, омоновцы вышли из крытого рынка и всерьез взялись за толпу у выхода. Впереди Санек увидел крашенную суриком жестяную будку, примыкавшую к стене. Рядом с ней стояли громоздкие лари, громоздилась гора ящиков. Это был шанс одолеть высоченную стену. Вместе с Саньком к будке бежали еще с десяток пацанов.

И вот, когда кто-то уже загремел ящиками, перед ними словно ниоткуда возникла русская тетка с добрым широким морщинистым лицом, в сером теплом платке из козьего пуха, в белом фартуке поверх телогрейки.

— Сюда давайте, ребятки, сюда, ребятушки, — зачастила она. В руках у нее оказался ключ, она мигом открыла тяжелый висячий замок и растворила дверь будочки. Внутри хранились метлы, какие-то коробки, взгроможденные один на другой бочонки… Больше Санек ничего разглядеть не успел. Вместе с другими пацанами он бросился в гостеприимно раскрытую дверь. Набилось их, как сельдей в бочку. Санек уперся руками в стену, чтобы его совсем не раздавили.

— Хватит, хватит, больше не пущу, — раздался быстрый говорок женщины в фартуке. — Тихо тут сидите, я скоро открою.

Дверь хлопнула, закрываясь. Внутри стало непроглядно темно и очень душно, невыносимо тяжело дышать от запаха пота и страха. Ребята стояли, тесня друг друга, глотая воздух. Сквозь железные стены явственно доносились крики, топот, звуки ударов. И снова раздался знакомый уже голос:

— Ребятушки, ребятки, сюда давайте! Они тут у меня под замком сидят. Их тут много!

И тут же замок лязгнул в петлях снова, дверь распахнулась. В проеме замелькали пятнистые камуфляжи. Пацаны с дружным оглушительным криком ломанулись сквозь распахнутую дверь навстречу поднятым тяжелым дубинкам. Омоновцы оторопели, отступили на миг — и пацаны кинулись врассыпную. Санек замешкался в глубине сарайчика. Когда выскочил — перед ним никого не было. «Маски» рванулись вслед за ребятами, каждый преследуя свою жертву.

Мгновения тянулись, как в замедленной киносъемке. Медленно-премедленно Санек вскочил на громоздкий ларь, с него на груду ящиков — но тут груда обрушилась, и он со всего маху грохнулся об асфальт. Боли не почувствовал, моментально вскочил на ноги. И снова медленно-медленно вспрыгнул на тот же ларь, кровавя ладони, ухватился за край крыши сарайчика, медленно вскарабкался наверх — и вот ненавистная стена ему всего лишь по пояс, и за ней видна загроможденная легковушками и грузовиками автостоянка, а дальше — дальше высокие деревья, пятиэтажки, заснеженные дворы — свобода!