Олег Рой - След ангела

Рассказывая, она оживилась, разрумянилась и так похорошела, что Саня невольно ею залюбовался. Отметил и то, какая женственная у нее фигурка и насколько приятный голос, и этот милый жест, которым она убирала упавшие на лицо волосы.

— С французами такой смешной случай вышел… Папа заметил, что они совсем не моются, ни брат, ни сестра. Мы заволновались, задали вопрос руководительнице группы — может, у них болезнь какая-то, аллергия на воду или что-нибудь в этом духе… Оказывается, не в том дело. Просто в Ницце вода очень дорогая, и детей с пеленок приучают ее экономить. Зато, когда мы сказали, что вода у нас ничего не стоит, они так обрадовались, что по полтора часа из ванной не вылезали!

Тут она обернулась к молча слушавшему ее Саньке и спросила:

— А ты где был, расскажи? Я смотрю, у тебя загар какой-то странный — шея почти черная, лицо светлее, а руки совсем белые…

— Просто наши мальчики хоть и не в Ницце живут, но тоже шею не моют, — съязвила Полина.

Сане показалось, что ему в лицо впились сотни иголок. Он покраснел, не зная, чего больше стыдится — того, что Коза выставила его перед всеми грязнулей, или своего летнего отдыха. Ни на каких Канарах и Багамах Санька не был — о таком отдыхе его семья не могла даже и мечтать.

Напрасно, ох, напрасно Ирина Анатольевна мерила рост своих подопечных. Было в ее затее что-то глупо-старомодное, и ученики прекрасно это понимали. Какая разница, кто выше или ниже на пару сантиметров? Может быть, когда-то, в те времена, когда их классная еще только начинала учительствовать, ребятам и нечем больше было отличиться друг перед другом. Но сегодня существовала уже иная мерка, по которой каждый находил себе место под солнцем. К одиннадцатому школьному году с этой шкалой ценностей давно уже все было ясно. И хотя мальчишки и девчонки редко говорили об этом напрямую, суть понятна каждому. Мерилом для всех служило то, что по телевизору называют нудным словом «благосостояние», а молодежь выражает фразочками вроде «сколько у кого бабла».

В наши дни уже в младших классах ребятня обсуждает, кто у кого папа и мама, какие у них машины, квартиры и дачи. Мальчишки и девчонки оценивают своих однокашников не только по личным качествам, но и по рюкзакам и пеналам, машинкам и куклам Барби, курткам и кроссовкам. И чем старше становятся ребята, тем явственнее видно, куплена ли их одежда и обувь на оптовом рынке или в бутике, какой у них мобильный и сколько денег дают предки на карманные расходы. Тот, у кого все дорогое и лучшее, пользуется уважением просто так, «по умолчанию», как называл это, используя компьютерный термин, лучший математик класса Лева Залмоксис. А тому, чьи родители были небогаты, приходилось из кожи вон лезть, чтобы завоевать авторитет, — и удавалось им такое крайне редко.

Как и каждый из его соучеников, Санька Сазонов твердо знал свое место на этой невидимой лестнице. И вынужден был признать, что оно одно из последних, если не самое последнее в классе.

В этом смысле с родителями ему здорово не повезло. Отец, Николай Александрович, прапорщик патрульно-постовой службы милиции, три года назад оставил семью. Впрочем, материально после развода родителей Санька с мамой зажили даже чуть получше — отец медленно, но верно спивался и частенько тратил на водку не только свою зарплату, но и часть денег, заработанных его женой. Ольга Сергеевна была продавщицей в продуктовом магазине, небольшом и неудобно расположенном поблизости от супермаркета. Популярностью у местных жителей магазин не пользовался, и это, конечно, напрямую отражалось на зарплатах сотрудников.

С самого детства Санька понял, что его семья хуже других. У них нет не то что машины и загородного дома, но даже обычных вещей, таких как компьютер или цветной телевизор. Телевизор, правда, потом купили, когда сдохло черно-белое чудище, которое он вынужден был смотреть все детство. Но эта покупка — выбрали, разумеется, маленький и самый дешевый — была единственным крупным приобретением, сделанным их семьей за многие годы.

В младших и средних классах Санек страшно комплексовал по поводу своей бедности. Тогда ему виделся единственный выход из положения — стать лучшим, хорошо учиться. Но поскольку от природы он был несообразителен, то учеба давалась ему тяжело. Приходилось часами просиживать за учебниками, разложив их на рваной клеенке кухонного стола — единственного стола в их однокомнатной квартирке. Санька потел от усердия, до одури перечитывая скучные и непонятные параграфы, писал-выписывал бесконечные домашние задания по русскому, поворачивая тетрадь так и этак, стараясь найти угол, под которым почерк сам собой сделается красивее, до глубокой ночи решал упражнения по математике. А этот проклятый английский! Как трудно было запоминать выстроенные столбцами бессмысленные слова, в которых одни и те же буквы читаются то так, то совсем иначе, а понять, как и почему это происходит, вообще невозможно. Сазонов, наверное, был единственным из учеников, который и в самом деле выполнял каждодневное требование англичанки Нелли Георгиевны: домашнее задание прочесть шесть раз подряд!