Олег Рой - След ангела

К последнему году обучения, пройдя боевые прошлогодние испытания, их класс наконец обрел стабильность и теперь состоял из нескольких устойчивых компаний, к которым старались прибиться те, кто еще не нашел себе места в общей системе дружб и привязанностей. И когда с первых дней нового учебного года заявила о себе новая четверка — Варламова, Козлова, Сазонов, Белопольский, к ним, как к магниту, потянулись другие ребята. На переменах рядом с ними стояли в коридоре или прогуливались рядом во дворе Лева Залмоксис, Кирилл Григорьев и новенький Юра Аверин, часто подходили неразлучные подружки Ира Погосян и Машка Суханова. Кто-нибудь раздирал хрустящий пакетик с картофельными чипсами или орешками, разламывал шоколадку, открывал бутылку колы или другой шипучки, и пиршество шло по кругу. Санька всего брал очень понемногу — стеснялся, понимая, что сам не сможет часто угощать приятелей. Деньги, заработанные летом на строительстве турбазы и казавшиеся тогда ну просто огромными, растаяли с невероятной быстротой.

На тусовках обсуждались разные школьные новости и события, и самой популярной темой долго оставалась история с Мишкой Гравитцем и его бейджиком.

В первую же неделю всем ученикам две тысячи четырнадцатой раздали вставленные в пластик картонные таблички с отпечатанной в типографии эмблемой школы и заставили подписать и наклеить фотографию. Как водится, нововведение вызвало кучу затруднений, посыпались всякие глупые вопросы.

— А как писать: Катя или Екатерина?

— Напиши, как тебе нравится, — отмахивалась усталая учительница, которая была не меньше учеников недовольна этим дополнительным поручением — и без бейджиков в начале учебного года забот полон рот…

— А отчество писать? — вопрошал какой-нибудь ушастый пятиклашка, сам от горшка два вершка.

— Нет, рано вам еще писать отчество…

— А можно я кликуху напишу? — острил кто-то.

Рассерженная училка хмурила брови:

— Ты свою — напиши! Обязательно напиши, чтобы все знали.

Как и во всех других школах земли, клички в две тысячи четырнадцатой были в ходу с первого до последнего класса. С ними особенно не изощрялись, большинство были образованы от фамилий. Например, Сазонов был Сазон, Белопольский — Белый, Полина Козлова — естественно, Коза, красотку Алину Кузьмину до сих пор еще за глаза называли Кузькой. У Миши Гравитца была нелегкая в произнесении кличка Гравитейшен, что, как известно, по-английски означает «гравитация», «притяжение». Он так гордился своей кликухой, что пользовался ею постоянно и в Интернете везде регистрировался только под этим ником.

И вот именно Мишке пришла в голову мысль взять да и выпендриться. Дома он сунул бейджик в сканер, открыл графическую программу и вместо имени и фамилии, четко расположенных на строчках, сделал крупными синими буквами надпись по диагонали: «Гравитейшен». Распечатал и сунул в пластиковую обложку. Теперь у него было два бейджика — этот и «нормальный», на всякий случай. Учителя долго не обращали на это внимания, зато ребята, конечно, все заметили и оценили по достоинству. Уже через день-два полкласса щеголяло с новыми бейджиками, на которых вместо имен и фамилий фигурировали прозвища или интернет-ники. Мода распространилась на всю школу, народ изощрялся, кто как мог. Парни называли себя «Терминатор», «Шрек», «Секс-гигант», «Streetracer», девочки писали что-то вроде «Солнышко», «Мисс Вселенная» и даже «Все девчонки как девчонки, одна я богиня». Все, конечно, понимали, что шалость эта ненадолго, не сегодня завтра им попадет и бейджик придется заменить на «настоящий». Но тем больше удовольствия было походить с «прикольным». Естественно, надписи обсуждались по всем классам. Смеялись, восхищались остроумием, критиковали… Находились такие, кто менял бейджики чуть не каждый день.

Удивительно, но проделка эта очень долго сходила ребятам с рук. Учителя как-то не обращали внимания на бейджики, а охранникам — единственным, кто на эти таблички глядел, — похоже, было все равно, что там написано. Видно, что свой, — и ладно.

И еще более удивительно, что первый скандал разразился именно благодаря тому, с кого и началось это поветрие. Однажды утром Мишка Гравитц опоздал на занятия — конкретно так опоздал, почти на пол-урока. Ему не повезло: дежурил в тот день Марат, которого в школе с легкой руки Темки Белопольского все звали Робеспьером — за истинно революционную непримиримость к нарушению школьных правил. Будь на дежурстве другая смена, может, еще удалось бы как-то проскочить. Но Марат бел непреклонен. Проспал — иди дальше спи, придешь ко второму уроку. А во время занятий никого в школу пускать нельзя, распоряжение директора.