Лоран Годе - Солнце клана Скорта

Это вызвало всеобщий смех. Никто не обращал внимания на время, и счастливый вечер продолжался под радостный звон бокалов со свежим летним вином.

После этой свадьбы в Монтепуччио произошли необъяснимые события. В деревне с конца пятидесятых годов табачными изделиями торговали две семьи — Скорта и еще одна. Друг к другу они относились доброжелательно. Работы хватало всем, и вопрос конкуренции никогда не сталкивал их лбами. Не было неприятностей и с многочисленными торговцами в кемпингах, в гостиницах, в жилых кварталах и в уже появившихся ночных заведениях. Там легально продавали одну-две пачки сигарет, чтобы выручить клиента, но иногда там занимались нелегальной торговлей.

У Элии и Марии не было столько денег, чтобы сделать все необходимое для открытия лавки, и в первое время они продавали свои сигареты как уличные торговцы, без соответствующего разрешения.

Но самое странное было то, что вся деревня отказывалась покупать сигареты где-нибудь в другом месте. По воскресеньям туристы с удивлением наблюдали за длинной очередью у самого грязного и самого пыльного торгового места на корсо. Там не было ни вывески, ни прилавка, ни кассового аппарата. Только четыре стены. Два стула. И коробки с сигаретами, прямо на земле, из которых Элия доставал товар. Летними вечерами он торговал прямо на тротуаре, а Мария в это время отмывала стены. Тем не менее жители Монтепуччио становились в очередь. И если даже Элия говорил кому-нибудь, что у него нет его привычных сигарет (не имея возможности покупать много сигарет, Элия ограничивался всего несколькими марками), тот смеялся и говорил: «Возьму то, что у тебя есть», — и доставал кошелек.

Причиной такой солидарности был дон Сальваторе. Это он каждый день во время мессы призывал своих прихожан к милосердию. Результат превзошел все ожидания.

Кюре с глубоким удовлетворением отметил, что его призывы к братству были услышаны, и однажды, когда он, проходя мимо лавки, увидел, что над входом снова красуется вывеска, он не удержался и сказал:

— Эти упрямые бараны, возможно, не все попадут в ад.

Действительно, как раз в этот день светящаяся вывеска была привезена из Фоджи. На ней можно было прочесть: Tabaccheria Scorta Mascalzone Rivendita № 1. He очень внимательному человеку могло бы показаться, что эта вывеска отображает абсолютно то же, что и раньше. Что и та, некогда повешенная Кармелой, Доменико, Джузеппе и Раффаэле, когда они были молоды. Но Элия хорошо знал, что разница была. Что между ним и табачной лавкой сложились новые отношения. Это знали и жители Монтепуччио, которые теперь с гордостью взирали на витрину, сознавая, что и они в какой-то мере приложили усилия для этого неожиданного возрождения.

Глубокий сдвиг произошел в сознании Элии. Впервые он находил в работе счастье, хотя никогда условия работы не были столь тяжки. Надо было делать все. Но что-то изменилось. Он не получил наследство, он все создавал сам. Он не управлял добром, доставшимся ему от матери, он изо всех сил бился за благополучие и счастье своей жены. Он нашел в табачной лавке и свое счастье, такое же, какое испытывала его мать, когда работала там. Теперь он понимал ее одержимость, ее чуть ли не безумие, когда она говорила о своей лавке. Все надо делать самому. И чтобы преуспеть в этом, нужно стараться. Да. И его жизнь никогда не казалась ему столь содержательной и неоценимой.

Я часто думаю о своей жизни, дон Сальваторе. Какой смысл во всем этом? Я потратила годы, чтобы создать табачную лавку. Днем и ночью. И когда наконец все было завершено, когда наконец я могла спокойно передать ее моим сыновьям, она сгорела. Вы же помните пожар? Все сгорело. Я плакала от ярости. В этой лавке были все мои труды, все мои ночные бдения. Простая случайность — и все превратилось в дым. Я не думала, что смогу пережить это. Я знала, что так думают и в деревне: старая Кармела не переживет утрату своей табачной лавки. Однако я выдержала. Да. Я устояла. Элия взялся все восстановить. Тщательно. Это было хорошо. Хотя она уже не была той же самой лавкой, но это было хорошо. Мои сыновья. Я привязана к своим сыновьям. Но тут все пошло кувырком. Исчез Донато. Я целыми днями проклинаю море, которое отобрало его у меня. Донато. Почему так? Мы долго, терпеливо, охотно и самоотверженно создаем свою жизнь, мы мечтаем о радостях, которые она принесет нам, и вдруг все сметается одним порывом ветра, несущего в себе несчастье, все рушится. И знаете, что самое удивительное в этом, дон Сальваторе? Я вам сейчас скажу. Самое удивительное то, что ни пожар, ни исчезновение Донато не сломили меня. Любая мать сошла бы с ума. Или умерла. Я не знаю, из чего я создана. Но я стойкая. Я выдержала. Не стремясь к этому. Не думая об этом. Это сильнее меня. Во мне есть какая-то сила, она держит меня. Да. Я стойкая.