Олег Рой - Сценарий собственных ошибок

Утром Игорь был чуть-чуть повеселее. На вопрос, узнал ли он что о самоубийстве Андрея, сказал, что ничего. Видимо, Андрей был очень закрытым человеком, который не доверял ни жене, ни любовнице. Решив задавить в себе ревность, Инна тем не менее не удержалась от удовольствия пообсуждать Дуню. Игорь охотно рассказал, что Дуня – совсем простая, в общем, человек не нашего круга, и Инна успокоилась. Согласно солидарности законных жен, она симпатизировала скорее Марине, хотя в обыденной жизни не слишком ее любила, считая особой не слишком умной и при этом чересчур навязчивой. Стас – мальчик хороший, и Алинке вроде бы симпатичен, но как представишь, что придется всю жизнь терпеть в качестве родственницы Марину… Впрочем, Дуня – еще хуже. Знает Инна этих, которые из простых, они-то как раз самые хваткие…

Обрисованная мужем ситуация несколько успокоила Инну. Собственные страхи по поводу измен показались нелепыми. Ну ладно, было раньше, чего греха таить. Но ведь Игорь пообещал ей, что больше никогда! «Наверное, и в самом деле его так больно задела смерть друга», – рассуждала Инна сама с собой, крутя педали велотренажера. Она совершенно не волновалась по поводу того, изменяет ли ей Игорь… Почти не волновалась. Вот только велотренажер в последнее время превратился из докучной нагрузки в насущную необходимость. Оседлав его, Инна принималась крутить педали с агрессией, которую не имела права вложить в обращенные к Игорю слова. Раньше она считала, что отношения с мужем можно улучшить, если поговорить с ним откровенно, от всего сердца. Теперь она боялась, что откровенный разговор способен убить их брак. А значит, лучше не будить лихо, пока оно тихо. И отбросить наконец свою ревность, которая высосала ей сердце, как змея!

Неистово мчась в седле велотренажера вдоль дороги собственного брачного бытия, Инна решала кардинальный вопрос: каким образом ей справиться с ревностью? Убедить себя, что она совсем уже не любит мужа – и значит, ей безразлично, где и с кем он бывает, сохранять лишь формальность брачных уз? Или наоборот, убедить себя, что она так любит мужа, что ей безразлично, где и с кем он… Сердце колебалось между двумя возможностями, и наступал момент, когда уже ничего не хотелось: ни ревновать, ни следить за Игорем, ни убеждать в чем-либо себя и других. Хотелось спокойствия. Истинного, глубокого спокойствия.

«Истинное спокойствие при изменившем – хотя бы раз – муже недостижимо. Чтобы его достигнуть, надо, чтобы мужа не было. Следовательно, надо развестись…»

Напрягая икроножные мышцы, со струящейся по спине струйкой пота, Инна мотнула головой. Мысль была навязчивой. И ее следовало прихлопнуть.

В последовавшие за несостоявшимся скандалом дни Инна строго держала себя в рамках. Не пеняла мужу на поздние возвращения. «Я встречался с Сашей», «Я выяснял причины смерти Андрея», – говорил он, и Инна верила. Принуждала себя верить. Она перекочевала в собственную спальню, аргументируя это тем, что Игорь должен лучше отдыхать – и в результате стала лучше высыпаться сама. Она постаралась больше времени уделять Алине, свозила ее на экскурсию «Литературная Москва начала ХХ века», разговаривала о друзьях, о школе, о прочитанных книгах, мучительно сознавая, насколько она отдалилась от дочери… Насколько было проще, когда Линка была маленькая! А сейчас рядом с Инной как-то незаметно для нее образовался совершенно новый, незнакомый, в чем-то совершенно чужой человек. И с ним приходится совершенно по-новому налаживать отношения…

«Как же я запустила Алинку за время своей ревности! Сколько сил потрачено – и абсолютно не на то, что нужно! Может, если бы мы с Игорем развелись еще тогда, после первой измены…»

«Нет! – одергивала себя Инна. – Ради Алины я должна сохранять брак! Алина и без того сложная девочка. Если мы с ее отцом разведемся, она совсем замкнется в себе или… того хуже, может связаться с дурной компанией, начать принимать наркотики… Подросток – это такая ответственность!»

Инна запрещала себе ревновать. Вечером встречала мужа не раздражением, а улыбкой – и хотя Игорь на эти улыбки не слишком реагировал, Инна чувствовала, что внешняя форма поведения влияет на внутренние процессы. А внутреннее влияет на внешнее, ведь так? «Я не ревную… совсем не ревную», – с йогической отрешенностью внушала себе Инна. И даже сообщение Игоря о том, что он должен срочно лететь во Владивосток на переговоры, не вызвало у нее и подобия прежнего приступа подозрительности.