Олег Рой - Сценарий собственных ошибок

Услышав последнюю фразу, Игорь не смог удержаться. Обернулся, посмотрел в указанном направлении. И удивился. Это – любовница? Неужели? От любовницы Андрюхи он ожидал чего-то гламурного – холеного, сверхэлегантного, в духе Марины, только более молодого и яркого. А тут – всего лишь навсего полноватая девушка в неброском черном платье, которая прижимает букет белых и алых георгинов к груди. Грудь, кстати, потрясающая – высокая, чашеобразной формы, налитая… И милое, круглое, большеглазое лицо в обрамлении черной кружевной косынки. Но в остальном – ничего выдающегося. Не фотомодель, одета скромно. Держась поодаль от траурной процессии, любовница Андрея тихо плакала, не утирая слез, которые так простодушно, по-детски стекая по щекам, капали с подбородка. К ней подошел Володя, тихо о чем-то заговорил, как со старой знакомой. Игорь наблюдал за ними издали, мельком: неудобно, а то еще подумают, что он подслушивает чужой разговор. На самом-то деле, он не подслушивал… Почти. То есть ему и хотелось бы что-то услышать, но Володя с девушкой были далеко и говорили слишком тихо. Единственное, что достигло ушей Игоря, – это то, что друг назвал собеседницу Дуней.

Процессия остановилась около нужного места. Посреди памятников и крестов выделялся пустующий участок на четыре захоронения. Вернее, уже не пустующий – слева, словно бы начиная ряд, выкопана свежая могила. Ее отверстая пасть казалась слишком темной, зияла чернотой и неизвестностью. Словно таила в себе ответы на вопросы о смерти, которые тщетно задают люди.

Все подошли проститься с покойным. Дуня сделала это последней, тревожно оглядываясь, точно боясь, что родные Андрея откажут ей в такой малости. Но никто Дуню не остановил, никто не помешал ей запечатлеть последний поцелуй на пересекающем загримированный лоб белом венчике с черными православными крестами. Гроб заколотили и на длинных веревках опустили в могилу. Каждый бросил сверху горсть земли. Комья ее – стылые, будто еще зимние – сиротливо стучали о темно-коричневую крышку.

– Закапываем, – махнул рукой своим подчиненным бригадир могильщиков.

В отличие от Миши и Володи, с детства блиставшими талантами, у Игоря Гаренкова не было ни выраженных способностей, ни определенных склонностей к чему-то одному. Но это не значило, что он рос примитивным или недалеким, совсем наоборот! С мозгами у него, по единодушному мнению учителей, все было в порядке, учеба давалась настолько легко, что даже шаткое финансовое положение семьи и постоянная домашняя война с матерью не помешали окончить школу с пятерочным аттестатом. Однако дальнейший путь виделся смутно. Единственное, чего хотелось наверняка – вырваться из провинциального города, этого «озерского убожества», как говорили они с друзьями. Игоря влекла интересная, яркая, обеспеченная жизнь, знакомая по фильмам и книгам… Но каким способом достигнуть благополучия? Чем зарабатывать и вообще – чем заняться? Больше всего на свете Игорю нравилось читать, преимущественно историческую литературу, и не только романы, но и серьезные научные труды. А раз так, не пойти ли ему учиться на историка? В МГУ, конечно, не попадешь, но можно попробовать в историко-архивный – чем черт не шутит?

Суровая проза жизни внесла свои коррективы. Приехав с друзьями в Москву, Игорь провалил вступительные экзамены и год работал дворником, потому что дворникам выделяли служебное жилье. Эта несложная, хотя и тяжелая профессия оставляла немало времени для размышлений. Ранним утром, когда улицы были тихи, прозрачны и безмолвны, Игорь подметал на своем участке опавшие листья и думал о том, что к истории его сейчас совершенно не тянет, а значит, это нельзя назвать его истинным призванием. Не то, что у Инки! С этой москвичкой Игорь познакомился во время поступления и всерьез запал на нее. Да, его багажа знаний хватает, чтобы болтать и спорить с Инкой – но она живет и дышит историей. А его сильнее волнуют аккуратные Инкины грудь и попка, чем все тома Карамзина и Соловьева вместе взятые. А раз так, зачем возобновлять неудачную попытку поступления в вуз, по окончании которого будешь глотать архивную пыль, жалея о совершенной ошибке? Лучше выбрать любой другой институт. Без призвания, наугад, на ощупь. Главное – поступить. Зацепиться в столице. Желательно – жениться на Инке. Такова программа-минимум.

Вот таким образом Игорева судьба совершила разворот на сто восемьдесят градусов. Из гуманитария он превратился в технаря: реальная профессия инженера оказалась ему милей эфемерной специальности историка, занимающегося людьми, прах которых давно рассыпался. По крайней мере, тяжелое машиностроение – специальность востребованная.