Айрис Мердок - Школа добродетели

— Приди к твоему отцу. Приди к твоему отцу.

Воцарилась вибрирующая тишина. Эдвард сжал кулаки, рот его широко раскрылся, он уставился на призрака. Потом голос отчетливо сказал:

— Эдвард.

А потом:

— Приди к твоему отцу. Приди домой, сынок.

Эдвард коротко и тихо вскрикнул, как птица. Бронзовая голова растворилась и исчезла, свет в комнате изменился, и Эдвард увидел миссис Куэйд со сложенными на коленях руками. Он не мог отрицать то, что сейчас произошло, он ясно помнил все, словно видел и слышал на самом деле, но это было нечто другое: словно его голова обрела гигантские размеры и голос вещал внутри ее. Эдвард снова издал тихий вскрик, перешедший в рыдание. Он увидел, как миссис Куэйд наклонилась вперед и прикоснулась к лампе. Красный свет погас, в комнате стало немного светлее. Миссис Куэйд сказала:

— Сеанс окончен.

Собравшиеся вышли из транса, зашевелились; женщина подняла сумочку, мужчина кашлял, кто-то встал — представление было закончено. Дверь открылась, и люди начали выходить. Миссис Куэйд поднялась. Глубоко дыша, она протянула руки, медленно подошла к тяжелым шторам и чуть раздвинула их. Жуткий и холодный бледный свет серого дня проник в комнату. Последние из гостей уже преобразились в обычных людей, надели пальто, взяли зонты, подхватили сумки и покидали комнату с озабоченными лицами, кашляя, двигая стулья и сторонясь друг друга. Эдвард остался один с миссис Куэйд, которая замерла у окна и глядела на улицу. Он отыскал свой плащ, потерявшийся после перестановки стульев, и надел его. Плащ до сих пор не высох. Миссис Куэйд сказала вслух самой себе:

— Двойные стекла — совсем другое дело.

Потом она повернулась, заметила Эдварда и сделала движение в сторону двери, приглашая его к выходу. В неприветливом свете она казалась усталой и выглядела старше.

— Миссис Куэйд, — сказал Эдвард, — позвольте спросить у вас кое-что. Если кто-то… если голос чьего-то духа… озвучивает послание… вот как сейчас… Означает ли это, что человек мертв?

— Что?

— Означает ли это, что лицо… что этот голос принадлежит мертвому? Мертвому, а не живому?

— Откуда мне знать? — ответила миссис Куэйд раздраженным тоном. — Я всего лишь медиум. Вы ведь понимаете, что это такое. Я передаю то, что присылает мне проводник. — Потом добавила: — Это, видите ли, очень утомительно.

Она осторожно сняла тюрбан, положила его на стул и разгладила свои спутанные седые волосы.

— Но когда вы сказали: «Среди нас есть некто, у кого два отца»…

— Я ничего не говорила. Я не знаю, что сказал дух.

— Кто-то назвал мое имя. Вы ведь не знаете моего имени, правда?

— Нет, конечно, я вас никогда прежде не видела.

— Но говорят ли так живые…

— Осмелюсь сказать, что с теми, кто живет в согласии с природой, может случиться что угодно. А теперь мне пора выпить чаю.

— Возможно, я сам вообразил это, — сказал Эдвард.

— Может быть. Извините, милый.

Эдвард двинулся прочь из комнаты, казавшейся теперь серой и безжизненной. Он вышел в открытую дверь квартиры, спустился вниз. Дождь на улице прекратился, и свет стал другим — ярким, как это нередко случается в дождливые дни, когда на мгновение сквозь тучи прорывается солнце. Эдвард увидел радугу, и все вокруг него вдруг засияло светлыми живыми красками — блестящие тротуары, одежда прохожих, башня почтового ведомства. Эдвард сделал несколько шагов, потом остановился. Что произошло? Он чувствовал мучительное возбуждение, болезненный и зловещий ужас, рвотный комок подступал к горлу. Точно ли он слышал, как странный голос назвал его имя? Да, он определенно слышал. «Приди к твоему отцу, приди домой». Это послание, видимо, предназначалось ему — человеку, у которого два отца. Что, если его звал мертвый отец?

— Ты не считаешь, что мы должны оградить Мередита от встреч со Стюартом? — спросила Мидж Маккаскервиль у мужа.

Она собиралась уходить и присела на его стол, одетая в модный черный плащ с красным шелковым шарфом.

— Почему?

— Стюарт стал таким эмоциональным и странным. Его религиозная мания может передаться Мередиту, и… ну…

— Ты хочешь сказать, он может напасть на мальчика?

— Да нет, конечно. Но я не хочу, чтобы у Мередита завязались эмоциональные отношения со Стюартом.

Томас, некоторое время назад отложивший свою ручку, снова взял ее.

— Я не вижу тут никаких проблем, а вот после нашего вмешательства они могут возникнуть.

— Жаль, что Эдвард мало общается с Мередитом, ведь мальчик любит его, хотя сейчас от этого мало проку. А вот Стюарт — он такой фальшивый и бесчеловечный. Конечно, это сложно, мы же никого не хотим оскорбить. Ты пишешь о мистере Блиннете?