Айрис Мердок - Школа добродетели

— Нет, есть. Моя загадка. Моя собственная.

— Возвращайся скорее домой или переезжай ко мне. Правда, я хочу съехать оттуда, но мы могли бы найти что-то на двоих. Страдание стало для тебя самоцелью. Хватит, вернись и отдохни, успокойся. Ты же все время заводишь себя, ты уже прошел все это…

— Нет, не прошел… пока еще… может быть, никогда…

Эдварду вдруг пришло в голову, что Стюарт не знает об исчезновении Джесса. Он подавил желание рассказать ему обо всем. Он хотел спросить Стюарта, не видел ли тот Джесса с Мидж, но такой вопрос показался бы безумным. Если бы Стюарт видел Джесса в Лондоне, он сам сказал бы об этом. Мидж, конечно, стала бы отрицать, что Джесс был с ней, но он мог находиться у нее тайно. Лучше Эдварду пойти к ней и выяснить это самому.

— Может быть, я все-таки схожу к Мидж, — сказал он.

— Хорошо. Это хоть как-то займет тебя.

— А ты-то чем занят, если уж об этом зашла речь? Ты уже решил, как распорядиться своей жизнью?

— Пока нет. Возможно, я пойду на курсы для учителей. Я мог бы получить грант.

— Будешь учить шестиклассников математике? Ты вернешься туда же, откуда начал!

— Нет, не так. Мне придется узнать много нового…

— Ты сумасшедший!

Раздался стук в дверь. Эдвард испуганно вздрогнул и сказал:

— Войдите.

На пороге появилась девушка. Это была Брауни.

Эдвард и Стюарт смотрели на нее. Эдвард едва сдержал радостный крик.

— Привет, — проговорил он. — Это мой брат, Стюарт Кьюно. Он как раз уходит. — Потом обернулся к Стюарту: — Это студентка… моя знакомая… Бетти… гм…

Брауни сделала шаг вперед. Стюарт протиснулся мимо нее. Они посмотрели друг на друга, Стюарт слегка поклонился и вышел. Звук его тяжелых шагов замер на лестнице.

Брауни и Эдвард стояли как вкопанные. Эдвард подавил желание броситься к ней, а теперь стоял и не знал, что сказать. Он сделал рукой неопределенный приглашающий жест и произнес:

— Как ты меня нашла?

— Я подумала, что ты можешь быть здесь.

«Почему это она так решила?» — спросил он себя.

— Садись, пожалуйста.

«Мы за тысячу миль друг от друга, — думал он. — Вся та близость, легкость исчезли».

— Почему ты не сказал ему, кто я на самом деле?

— Потому что мне невыносимо думать, что кто-нибудь узнает о нашем знакомстве.

Мысль о том, что Стюарт мог об этом узнать, была ему нестерпима. Почему? Потому что Стюарт стал бы думать об этом, питать надежды, размышлять о будущем. Но этого не должен делать никто, даже Эдвард. Слишком многое поставлено на карту. Если он потеряет Брауни, если она уйдет, если она отвергнет или возненавидит его — это никого не касается. Эдвард бы не пережил, если бы кто-то узнал, что он потерял Брауни. Все, что касается ее и Джесса, должно быть тайной, скрытой от всех.

— Почему? — спросила Брауни. Она подошла к окну и выглянула на улицу, но открывать его не стала.

— Ты знаешь, что это за комната?

— Да.

— Ты уже была здесь?

— Нет.

Брауни отошла от окна и села на стул, освобожденный Стюартом. Свою сумочку она поставила на пол рядом. На ней была коричневатая клетчатая юбка и свободный шерстяной джемпер поверх полосатой рубашки. Она одернула юбку и натянула джемпер пониже. Эдвард снова опустился на кровать.

— Ах, Брауни, я так рад видеть тебя, мне так хотелось встретиться с тобой…

— Но почему ты хочешь скрыть это от других?

Эдвард чуть было не ответил: «На тот случай, если я потеряю тебя», — но эти слова были слишком самонадеянными. Как он может не потерять ее? Или иначе — как он может потерять то, чего у него никогда не было?

— Я не хочу, — сказал он. — То, что мы знаем друг друга, для меня драгоценно, и я не хочу, чтобы пошли какие-нибудь слухи.

— Да, я понимаю, — отозвалась она, немного подумав. — Так ты, значит, здесь живешь?

Эдварду пришла в голову кошмарная мысль: а вдруг она думает, будто он просто вернулся в свою старую комнату, словно это самой собой разумелось и ему все равно? Тщательно выбирая слова, он проговорил:

— Я решил, что не должен прятаться от этого. Что я должен… я не останусь здесь надолго… ровно настолько, чтобы…

Он сбился.

Брауни смотрела на него. Лицо у нее было тяжелое, вытянутое, усталое, губы тонкие, уголки рта опущены. Вокруг глаз собрались морщинки, кожа потеряла цвет, и казалось, будто Брауни недавно плакала. Волосы у нее были подстрижены короче, чем раньше, и неровно; возможно, она сама на скорую руку сделала это. Ее большое лицо с выступающим голым лбом выглядело обнаженным и уязвимым, напряженным, почти уродливым. У нее был вид умной взрослой женщины, никоим образом не связанной с кем-то вроде Эдварда. Холодные карие глаза Брауни вопросительно посмотрели на него, потом она безжалостно отвела взгляд.