Артур Саканян - Театр одного зрителя

Через минуту карапуз уже уплетал варенье, и доктор, умиляясь «живой игрушкой», тихо спросил:

— Что тебе сказал гинеколог?

— Пустяки. Сказал, что роды у меня будут трудными… Знаешь, я вдруг чего стала бояться? А вдруг детей у нас не будет?.. Понимаешь, как тогда нам нужен будет твой сын? — робко спросила она и глубоко вздохнула.

Пока доктор раздумывал, что ответить, она собралась с духом и продолжила:

— Думаю, что его сразу примут в секцию по плаванию. Туда совсем маленьких берут, а он не по возрасту крепыш. И ещё тут рядом с нами есть детский хор. Может быть, и туда возьмут. Немного подрастёт, тогда прибавим музыку, шахматы, а учиться он будет уже в моём классе. Да, ещё драмкружок и…

Доктор рассмеялся. Малыш тут же составил ему компанию и залился звонким смехом. Вспомнив, что малыш ест варенье, не помыв руки, она украдкой вытерла слезу и повела его в ванную комнату.

«Неужели всё это наяву?» — подумал доктор, снимая плащ.

-75-

В густой траве под дубом лежала цыганка. Рядом с ней хлопотал бородатый цыган. Приподняв голову цыганки, он снял с шеи петлю из толстой верёвки и выпрямил её ногу, подогнутую под себя.

— Что ты! Зачем хотела сотворить с собой такое? Это же грех.

Когда-то цыганка отказала ему в домогательствах, и похотливый взгляд цыгана заскользил по вожделенному телу. «Хороша кобылица!» — с удовлетворением подумал он и сел как можно ближе.

Поглаживая её по волосам, цыган попытался разговорить её, но цыганка молчала и только хрипло дышала. Незрячими глазами она смотрела в небо, но её безразличие стало нервировать цыгана. Первый испуг прошёл, и его поглаживания стали настойчивее. Рука скользнула ниже к грудям, и только тогда цыганка встрепенулась.

— Я тебе спас жизнь, а ты знаешь, как женщина может отблагодарить мужчину, — произнёс цыган, деловито запуская всю пятерню ей под кофточку.

Под его мозолистыми пальцами зашуршал листок бумаги, и цыган сразу же вытянул его. Упругая грудь цыганки возбуждала, но любопытство к клочку бумаги, из-за которого она вдруг стала яростно бороться, взяло верх. Отстраняя цыганку одной рукой, другой — он расправил листок на колене, и стал читать.

— Так вот оно что, — обрадовался цыган, пряча письмо в свой карман.

— Верни! Сейчас же отдай мне его, гадина! — кинулась она на цыгана, но встречный удар опрокинул её навзничь, оголив ноги.

— Подожди ты! — прикрикнул на неё цыган. — Дай сообразить… Так ты же сестра того парня. Ну да, я же помню вашу историю… Забавно получается.

Цыганка попыталась встать, но цыган придержал её рукой и грубо приказал:

— Лежи спокойно, а то стащу трусы и подвешу твою голую задницу на суку, как ты сама того хотела… Не мешай! Дай сообразить!

Он ещё раз достал письмо, перечитал интересующее его место и, удостоверившись в своих догадках, спрятал письмо обратно. Его мысль радостно забилась: «Деньги! У цыганки есть деньги». Спустя мгновение он уже знал план своих действий: «Деньги отберу, письмо порву, и тогда она уже ничего не сможет ни сказать, ни доказать».

— Давай сюда деньги, — резко приказал цыган.

Параллельно он вспомнил, как пытался овладеть цыганкой, шантажируя тем, что сообщит, где она прячется. Полуголая, она тогда смогла вырваться из его рук и позвать народ в свидетели. Теперь же она, беззащитная, лежит тут рядом, и только сознание, что у цыганки есть деньги, удержало его от взрыва злобы за когда-то пережитый позор. «Деньги, главное, где деньги?» — в тревоге билась мысль, концентрируя всю его сущность на этом. Цыганка испуганно смотрела на него и молчала.

— Так, так, — спокойнее продолжил цыган. — Если это письмо дошло до тебя, то и деньги ты получила. В последний раз спрашиваю: где деньги?

— Верни письмо, умоляю, верни, — всхлипывая, зашептала цыганка. — Это самое последнее, что у меня осталось в жизни.

— А малыш твой, где? А-а-а… я всё понял, — обрадовался цыган своей новой догадке. — Чтобы ещё больше денег получить, ты отдала малыша, а потом, поняла, какая ты сука, и решила повеситься. Такой чудесный малыш, а ты отдала его, и чёрт знает — кому?! Совесть замучила, вот и решила покончить с жизнью. Всё точно сходится, а я всем расскажу, какая ты на самом деле сука. Лучше скажи, где спрятала деньги? — но цыганка только бормотала о письме.

— Раздевайся! — приказал цыган и, осыпая её пинками, сам стал раздевать.

Цыганка не сопротивлялась и, даже совсем голая, жалобно шептала:

— Верни письмо, верни. Это единственное, что у меня осталось.