Иосиф Гольман - Вера, Надежда, Виктория

Маму несколько раз предупреждали. Ее собственные «защитные силы» честно сознались в слабости. Последнее – обыск в офисе – даже не предупреждение, а начало боевых действий, и эти действия не вызывают у меня никакого оптимизма. Мамуля напоминает мне дикарей, которые на своих пирогах выходили сражаться с британскими канонерками. Что на нее накатило?

– Вика, а можно вас отвлечь? – прорвался сквозь мои раздумья обманчиво мягкий голос препода.

Я подняла глаза.

– Вы с нами или отдельно? – продолжил Береславский.

– С вами, – сказала я. – Хотя и отдельно.

– Поясните, – спокойно попросил он. Надо отдать мужику должное: Береславский всегда давал высказаться и никогда не карал диссидентов.

– Пытаюсь понять, что лучше: дать взятку или сесть ни за что в тюрьму? – неожиданно для самой себя сказала я.

– Хороший вопрос, – и в самом деле задумался наш препод. Теперь у него блестели не только очки, но и вспотевшая лысина. – Я думаю, – наконец сказал он, – в тюрьму по-любому, а тем более если не за что, садиться не надо.

– А если человек уперся и не хочет давать взятку? – уточнила я.

До чего ж у нас прикладная получается лекция! Прямо из гущи российской деловой жизни.

– Значит, нужно искать другие пути, – сказал Береславский. – Другой, нестандартный метод.

Опять он прав. Взятка – точно стандартный метод.

Впрочем, теории меня утешить никак не могли. Меня бы больше утешил практический совет. А еще лучше – практическая помощь. Которую я вряд ли получу даже на самом замечательном учебном семинаре.

Прозвеневший звонок завершил нашу содержательную беседу.

Я побрела к буфету, но на ходу раздумала: есть не хотелось. Мне вдруг стало чудовищно ясно, что мою маму реально могут посадить в тюрьму.

Мою маму!

Пропади он пропадом, этот бизнес!

Я впервые пожалела, что мы все-таки вернулись из Штатов, и вытерла навернувшиеся слезы бумажной салфеткой.

– Виктория, – услышала за спиной.

– Да! – Я уже снова держала себя в руках.

– Я так понимаю, – мягко начал Береславский, – что ваша история не совсем выдуманная. Могу чем-то помочь?

– Не думаю, – честно сказала я.

– Не вызываю доверия или ощущения возможностей? – улыбнулся он.

– Ощущения возможностей, – излишне честно ответила я.

Доверие этот ехидный и наглый препод как раз почему-то вызывал. Он порой ядовито сражался с нами, но никогда не наносил удар из-за угла, прячась за деканат или правила. Например, ставил на экзамене тучи двоек, однако, если кто-то потом действительно хорошо подготовился, легко мог после двойки получить «отлично».

Он жестко, порой излишне жестко, устанавливал дисциплину на занятиях. Однако ни разу ни на кого не написал никаких докладных.

А еще он не брал взяток, никогда и ни в каком виде – многие наши пробовали подкатываться на первых сессиях, и не отпускал сальных шуточек девицам. Хотя, с другой стороны, и не сальной мог достать до печенки.

– Да уж, гарантировать я тебе, кроме конфиденциальности, точно ничего не смогу, – согласился препод. – Но на твоем месте я бы поделился. Ты же ничего не теряешь.

И я поделилась.

Сначала мы час просидели на лавочке в парке. Странно, но мне не было холодно.

Потом он довез меня до метро.

Машина у него стильная, хотя явно не новая.

– Ладно, я подумаю обо всем этом, – на прощание сказал он.

– А зачем вам нужно влезать? – задала наконец я наболевший вопрос. – Это ж не ваш геморрой. Может, вы в меня влюбились?

– Я что, похож на педофила? – поинтересовался профессор. – Кроме того, меня никогда не тянуло к блондинкам с маргинальным лексиконом. Так что незачет, – подытожил он.

– А в чем тогда дело? – Я намерена была довести это интервью до конца.

Он задумался.

– Запах денег, – наконец сказал профессор. – Я ощущаю запах денег.

Это уже было кое-что. Почему-то наш профессор всегда казался мне серьезным субъектом, несмотря на возраст его тачки.

Да и слухи про него ходили разные. Порой – удивляющие.

Я уже сделала шаг от машины, когда услышала заключительную реплику:

– А еще – не люблю, когда девушки плачут. Даже такие брутальные девушки.

Не удержался-таки – насчет брутальных.

Я вошла во вращающиеся двери метро и впервые после наезда на мамину компанию чуть-чуть расслабилась. Может, это и нелогично. Может, даже глупо – я ведь так мало его знаю. Но мне почему-то показалось, что мы с мамулей сегодня обрели неплохого союзника.