Мариэтта Роз - Девочка из Пентагона

— Знаю. Мне вчера ребята рассказали.

— А когда Юрка придет?

— Ну, занятия закончатся — и придёт.

Лёнька вздохнул, перевернул страницу.

— А в какой школе он учится? — не унималась я.

— Он в университете учится.

— О! — обалдела я.

— Жек! ты бы уроками занялась! — не выдержал Лёнька.

Я достала учебники, тетради, устроилась поудобнее. Воцарилась тишина.

— Лёнь…

— Ну что ещё!

— Я видела, как Кеху учительница…

Лёнька отложил гитару.

— Эта… она что-то про Кехиного дедушку говорила. Он кто был?

Лёнька помолчал, думал: говорить или нет?

— Он был политический.

— А это как?

— Вырастешь — узнаешь, — буркнул Лёнька и снова уткнулся в самоучитель.

Чердак постепенно наполнялся людьми. Мне никто не удивлялся, даже здоровались, я улыбалась им в ответ и делала вид, что ужасно занята уроками. То и дело сетовала: как много нынче задают! Мне сочувствовали. А Лёнька упорно продолжал терзать гитару.

Вечером, уже дома, я спросила:

— А кто такие политические?

Родители разом замолчали. Посмотрели на меня на мгновенье и тут же снова спрятались: отец уткнулся в газету, а мать — в телевизор. Я ждала.

— Это преступники, — наконец, сказала мать.

— Значит, Кехин дедушка — преступник? — не поверила я.

Кто такие преступники я уже знала — прочитала у Вайнеров. Но не верилось, что у доброй, замечательной Кехи был такой дедушка!

— Преступник, — отрезала мать и отвернулась.

Решила узнать в школе. На переменке подошла к Людмиле Михайловне. Она, услышав вопрос, расцвела, начала говорить много странных, непонятных слов. Меня спас звонок.

— … Политические? — удивился моему вопросу Юрка. — А почему ты спрашиваешь?

Я рассказала про Кеху. Юрка слушал, поджав губы.

— Политические… это когда… — он задумался. — Это гамлеты.

— Гамлеты? — удивилась я.

— Понимаешь. Есть люди… неудобные. Ну… неформатные. Они не вписываются в систему. Понимаешь?

Я кивнула, хотя и не так уверенно, как бы мне хотелось.

— Вот их и сажали.

— Значит, дедушка Кехи был неформалом?

Юрка рассмеялся.

— Ну да, наверное!

Я помрачнела.

— А тебя тоже посадят, да?..

— Думаю, нет. — Юрка взлохматил меня. — Ты, кстати, уроки сделала?

— Сделала! — обрадовалась я. — А нас скоро в октябрята примут…

— Октябрята? — Юрка тоже оживился. — Это хорошо! Потом станешь пионеркой, потом комсомолкой. Будешь строить светлое будущее?

— Неа.

— Почему?

— А я маленькая ещё!

Дома я достала с полки гигантский томик Шекспира в красивом коричневом переплете с золотыми буковками. Открыла «Гамлета». Читать его оказалось сложно, но захватывающе. Читала долго, несколько дней! И Кехиного дедушку мне стало жалко.

Мы стояли на торжественной линейке, вытянутые, растянутые в улыбках. Мальчики в белых рубашках, девочки с бантами и белыми передниками. В средине зала столбом торчала директриса и говорила:

— Дорогие первоклассники! Сегодня мы торжественно принимаем вас в октябрята!..

Я не слушала. Я смотрела на тётку, которая стояла рядом с директрисой — это была та самая толстозадая фашистка, которая тыкала Кеху лицом в раковину.

— Мальчик, изображенный на значке, — это маленький Ленин. Будьте достойны!..

Фашистка улыбалась толстыми накрашенными губами.

— Дедушка Кехи был Гамлетом, — прошептала я.

Захотелось ей крикнуть на все зал, во все горло:

— Гамлетом!! А не преступником!! Ты! Толстозадая дура!!

Набежали пионеры, стали совать нам в руки шарики, прикалывать к груди значки. Свой значок я прикрыла ладошкой, чтобы маленький Ленин не видел эту фашистку.

— Левадная!!

— Чего?

Я оглянулась — ко мне через улицу, размахивая желтым пушистым букетом, бежал Колька.

— Ты фартук испачкала!

— Где?

Я оглядела себя, и, действительно! белоснежный фартук оказался заляпан зеленым соком, набежавшим с букета. Дурацкие цветы! Я разозлилась.

Машка тут же принялась ногтем скоблить пятно, как будто его можно так оттереть!

Вот влетит же мне дома! А уж как я буду на линейке выглядеть. Да уж! Людмила Михайловна подожмет губы и скажет: «Левадная, ты как всегда! Думаешь, это просто пятно на фартуке? Это пятно на всём отряде!» Или классе — смотря, как эта черепаха вдохновится. Спасибо, если все-таки окажется, что не на всей школе. А уж как влетит от родителей, даже подумать страшно.

— Жека, на линейке за меня встань, бочком, — предложил Вовка. — Ты меня выше, тебя все равно видно будет, а я пятно загорожу.