Мариэтта Роз - Девочка из Пентагона

Фашистка впала в ступор. Несколько дней ходила сама не своя, без линейки, ножниц.

Учителя только об этом фильме и шептались!

— Это же по книге Васильева! Разве он мог такое написать?

Была организована инспекция в школьную библиотеку, в районную — не нашли. Учителя зашептались еще громче:

— Они поставили по запрещенной книге!

Второй показ фильма посмотрела вся школа.

На следующий день Кеха пришла дрожащая, с красными, воспалившимися глазами. На перемене за ней кинулась фашистка, успевшая уже к этому времени прийти в чувство. Но Кеха не испугалась, не сжалась, как это бывало раньше, — это теперь была новая Кеха! И новая Кеха не боялась ни директрисы, ни фашистки.

— Я Вам не Люберецкая [10] Героиня фильма «Завтра была война». ! — вдруг закричала она на весь коридор.

Фашистка обалдела, а Кеха развернулась на каблуках и зашагала прочь.

Власть зашаталась.

7 ноября, по традиции, я с родителями отправилась в гости к бабушкам. Жили они обе от нас неподалеку, в десяти минутах ходьбы, на улице Труда, в крохотной двухкомнатной хрущевке.

Вернее, это были бабушка и прабабушка. Зинаида Александровна — мать моего отца, а Валентина Владимировна — соответственно, его бабушкой. Обе они — одинокие сухие женщины, безмужние, и в молодости, и в старости похожие друг на друга, как две капли воды.

Пришли мы, как обычно, по мнению бабушек, поздно, но они всё равно тут же засуетились. Баба Зина кинулась на кухню, подрезать хлеб, колбасу. Баба Валя хвасталась: удалось достать две бутылки водки — тут же их продемонстрировала. Отец, кряхтя, начал разбирать стол. Стол с трудом поддавался, потому что сделан и собран был плохо. Впрочем, основная забота отца — не задеть затылком массивную хрустальную люстру, что с его ростом и высотой потолка было весьма проблематично. Когда стол, наконец-то, согласился развернуться и перегородить собой полкомнаты, все забегали с тарелками. Колбаска, сыр, хлеб, салаты, рыбка, графин с лимонадом, стопки. В центре — большое блюдо с темно-коричневыми кусками курицы.

Сели. Разложили салаты, бутерброды по тарелкам. Отец всем налил водки, а мне — лимонад, тоже в рюмку. Баба Зина провозгласила традиционный тост: за партию, Ленина, Сталина — торжественно выпила. Пошли обычные разговоры. Про дефицит, талоны, дурную молодежь, отсутствие культуры на улице и по телевизору. Выпили ещё. Вскоре, как обычно, взрослые заговорили о политике. Подогретая спиртным, баба Зина начала искуплено воспевать партию, Сталина. Баба Валя молчала, лишь изредка хмуро поглядывала на дочь. А я думала.

Я думала про фильм, Кеху, как она крикнула фашистке тогда, в школе. И вообще про многое другое. Например, почему баба Валя сейчас хмурится?

— Что ты не кушаешь? — склонилась ко мне прабабушка. — Хочешь тортик?

Я кивнула.

Прабабушка встала и прошла на кухню. Я глянула на взрослых: отец и баба Зина начали ожесточенно спорить про Сталина, революцию и вообще коммунизм, мать молчала, пялилась на массивную хрустальную люстру с подвесками. Я тихонько встала и юркнула вслед за прабабушкой. Моего ухода никто не заметил.

— Бабушка, — начала я, — можно спросить?

— Спрашивай, Женечка.

Баба Валя колдовала над тортом, стараясь порезать его как можно аккуратнее. Прабабушка была сейчас такая уютная, домашняя, что я ей всё-всё рассказала! И про Кеху, и про фильм, и про гамлетов.

Выслушала она меня внимательно.

— Знаешь, Женечка… — заулыбалась она — в комнате вдруг зашумела баба Зина, что-то закричала про партийную святость — улыбка прабабушки погасла.

— Женя, то, что я тебе скажу, никто не должен знать, — сказала она уже совсем иначе. Серьезно, горько. Так словно я стала настоящей взрослой! — Поняла меня? Ни родители твои, ни друзья в школе, во дворе. Никто. Поняла?

Я кивнула.

— Ты знаешь, кто был твой прадедушка, Александр Семенович?

— Ну, так…

Про него я знала лишь то, что он был военным, имел много орденов и уже давно умер.

— О нем говорить у нас неприятно. Видишь ли, Женечка, я не стыжусь его, я его очень любила! Но есть некоторые обстоятельства… — Прабабушка вздохнула, сжала сухие руки. — Он был подполковником НКВД. Ты знаешь, что такое НКВД?

Я кивнула.

— В войну он командовал штрафбатами. Понимаешь?

Я открыла рот.

— Он никогда не говорил о войне. Никогда не говорил, за что получил две Звезды, Орден Красного Знамени. Никогда , понимаешь, Женечка?