Роальд Даль - Перехожу на прием

Снова заиграла музыка, и две толстые женщины в серебристых штанах и лифчиках вышли на бис. Зрелище было сногсшибательное. Без сомнения, то была невиданная, поистине замечательная демонстрация владения своим телом и мышцами, ибо, хотя та, которая до этого виляла задом, продолжала делать то же самое, другая, с грудями, застыла, как дуб, в центре помоста, воздев над головой руки. При этом она вертела своей левой грудью по часовой стрелке, а правой — против часовой стрелки. Одновременно она вертела задом, и все это в такт музыке. Постепенно темп музыки возрос, и по мере его нарастания скорости кручения и верчения тоже увеличивались. Некоторые египтяне были настолько заворожены тем, что груди женщины крутятся в противоположных направлениях, что невольно повторяли движения грудей своими руками. Держа перед собой руки, они описывали круги в воздухе. Все топали ногами, кричали от восторга, и две женщины на сцене продолжали улыбаться своими застывшими бесстыжими улыбками.

Но вот все кончилось. Аплодисменты постепенно стихли.

— Замечательно, — сказал Старик.

— Вам понравилось?

— Еще как.

— Эти девушки, — сказал человек с золотым зубом, — они особенные.

Уильям не мог больше сдерживаться. Он перегнулся через столик и спросил:

— Могу я задать вам вопрос?

— Пажалста, — сказал Золотой Зуб. — Пажалста.

— Какие женщины вам нравятся? — спросил Уильям. — Вот такие, — и он показал руками, — тонкие? Или вот такие — толстые?

Золотой зуб ярко сверкнул за широкой улыбкой.

— Я сам, я люблю таких, толстых. — И две пухлые ладошки нарисовали в воздухе большой круг.

— А ваш друг? — спросил Уильям.

— За своего друга, — ответил он, — я не могу говорить.

— Пажалста, — ответил друг. — Вот таких.

Он усмехнулся и нарисовал руками в воздухе толстую женщину.

— А почему вам нравятся толстые? — спросил Юнец.

Золотой Зуб подумал с минуту, а потом спросил:

— А вам нравятся худые, а?

— Пожалуйста, — ответил Юнец. — Мне нравятся худые.

— А почему вам нравятся худые? Скажите мне.

Юнец потер ладонью затылок.

— Уильям, — спросил он. — Тебе нравятся худые женщины?

— Мне — да, — ответил Уильям. — Я к ним привык.

— Мне тоже, — сказал Юнец. — Но почему?

Уильям задумался.

— Не знаю, — сказал он. — Сам не знаю, почему нам нравятся худые.

— Ха, — произнес Золотой Зуб. — И вы не знаете.

И он перегнулся через столик и торжествующе сказал Уильяму:

— Вот и я не знаю.

Но Уильяма такой ответ не устроил.

— Старик говорит, — сказал он, — что раньше в Египте все богатые были толстыми, а все бедные — худыми.

— Нет, — сказал Золотой Зуб. — Нет, нет и нет. Посмотрите вон на тех девушек. Очень толстые. Очень бедные. Посмотрите на королеву Египта Фариду. Очень худая. Очень богатая. Так что ошибаетесь.

— Да, но как было в давние времена? — спросил Уильям.

— Что такое — давние времена?

— Ладно, — сказал Уильям. — Оставим это.

Египтяне пили кофе и при этом производили те же звуки, что и вода, которая уходит из ванны. Выпив кофе, они поднялись, чтобы уйти.

— Уходите? — спросил Старик.

— Пажалста, — ответил Золотой Зуб.

— Спасибо, — сказал Уильям.

— Пажалста, — сказал Юнец.

Другой египтянин сказал:

— Пажалста.

А Старик сказал:

— Спасибо.

Они пожали друг другу руки, и египтяне удалились.

— Лопухи, — сказал Уильям.

— Самые настоящие, — согласился Юнец. Все трое продолжали с удовольствием выпивать до полуночи, пока к ним не подошел официант и не сказал, что заведение закрывается и наливать больше не будут. Они, в общем-то, и не были пьяны, потому что выпивали медленно, и чувствовали в себе силы продолжать.

— Говорит, мы должны уйти.

— Хорошо. А куда пойдем? Куда пойдем, Старик?

— Не знаю. А куда вы хотите?

— Пойдемте в какое-нибудь заведение вроде этого, — сказал Уильям. — Мне тут понравилось.

Наступила пауза. Юнец поглаживал ладонью затылок.

— Слушай, Старик, — медленно произнес он. — Я знаю, куда хочу пойти. Я хочу пойти к мадам Розетт и спасти всех ее девушек.

— А кто это — мадам Розетт? — спросил Уильям.

— Великая женщина, — ответил Старик.

— Грязная старая сирийская еврейка, — сказал Юнец.

— Паршивая старая сука, — сказал Старик.

— Отлично, — сказал Уильям. — Пошли. Но кто она все-таки такая?

Они объяснили ему, кто она такая, рассказали о телефонных разговорах, о полковнике Хиггинсе, и Уильям сказал:

— Пошли немедленно. Спасем всех девушек.