Вардван Варжапетян - Пазл-мазл. Записки гроссмейстера

Вот и налегаем. Расползлись по полянам, ищем лещину, щавель, заячью капусту, кислицу, грибы хоть какие.

Отполз Бровман. Подошел к командиру средний брат его Берл (Идл у Куличников мизиникл , младшенький). Подростком я мечтал стать таким же сильным и смелым, как Берл. Он занимался боксом и гимнастикой Мюллера. На соревнованиях мы всем двором болели за него, я громче всех орал.

Чемпион Чярнух в тяжелом весе. Еврей-тяжеловес. Еще тяжелее (во всех отношениях) был мельник Пинхус-Лейба – отец Ихла-Михла, Берла и Идла.

У Куличников была мельница. Мы мальчишками бегали смотреть, как мелют рожь, гречку, пшеницу. Даже горох. Видели когда-нибудь гороховую муку? Зеленоватая и в пальцах скрипит, как крахмал. Мельничиха угощала нас пышками, да еще даст в кульке два утиных яйца, чтобы я передал маме.

Всегда Куличники жили на хуторе. Дед их купил землю у графа Тышкевича, которому принадлежала вся наша округа, 27 тысяч гектаров земли – это мой дедушка сосчитал. Он все считал: сколько секунд в году, сколько букв в Торе, сколько льняных семян вместится в бабушкином наперстке. От него у меня дурная привычка считать все ненужное.

С Идлом мы два года вместе ходили в хедер к меламеду Пинскеру. После хедера мы еще шли брать уроки музыки: он у Людмилы Игнатьевны Скибинской, ученицы знаменитого пианиста Пухальского, я – усваивать тайны бельканто у маэстро Ненни. По вечерам Идл играл на белом аккордеоне в ресторанчике «Лев в красном обруче». Меламед жаловался Куличнику-отцу, но там все решала их мама Двойра: мальчик приносит гроши в дом, а не выносит из дома, что здесь плохого?

Про Берла я уже сказал. Гордость местечка. Чемпион. Был молотобойцем у брата старой Двойры, но ушел от дядьки-кузнеца к ювелиру Житомирскому.

А был еще часовщик Тверской, жил через дом от нас. Если он что не мог починить, тогда шли к Житомирскому. Да и сам Тверской (в крайнем огорчении) однажды посоветовал маме, когда сломался дедушкин «мозер» с двумя золотыми крышками: на верхней отчеканен раненый солдат под знаменем с красным крестом, на нижней крышке – надпись: «Слава героямъ за правду. 1914 – 1916». Подарок Российского Красного Креста воинам, потерявшим зрение на поле боя. Дедушка, правда, потерял левый глаз на русско-турецкой войне, при взятии селения Горный Дубняк. Я был там, это под Плевной. Не горы, даже не высота, но турки оборонялись отчаянно. А штурмовала Горный Дубняк 16-я дивизия генерала Скобелева (формировалась в Минской и Могилевской губерниях, потому почти четверть личного состава говорила на идише). Потери при штурме всегда тяжелые. Отступили. Но унтер-офицер Файнерман с криком «Шма, Исраэль!»[«Слушай, Израиль!» (ивр.) – первые слова главной ежедневной еврейской молитвы.] поднял в атаку свое отделение, увлекая за собой штурмовую колонну.

Дедушка служил в той же роте, что Файнерман, и тоже, по его рассказам, был «ундером». И очень уважал горькую настойку «Горный Дубняк». Я, к слову сказать, тоже.

А часы сломались, потому что я их пытался разобрать. Когда мама принесла израненный «мозер» Тверскому, часовщик в великой печали сказал маме: «Пани Балабан, это не ко мне». Фамилия Житомирского им не произносилась, но все и так все понимали. Самое смешное, что за часы Житомирский с клиента денег не брал, чтоб не отбивать хлеб у Тверского. Но если какой-нибудь умник шел прямиком к нему, ювелир смотрел механизм, далеко и быстро высовывал маленькую взъерошенную голову, пристально смотрел умнику в глаза и подвигал к нему часы обратно. И тоже все знали: это к Тверскому.

Где они все, которых я назвал? Пинхус-Лейба Куличник и его Двойра, Пинскер, ювелир Житомирский, часовщик Тверской? Где те, у кого ломались или не ломались часы? У кого вовсе не было часов? Где евреи нашего местечка? Где «хитрые ивреи» Смоленщины?

В самой сырой земле, которая только есть на свете. А те, что спаслись, – спасибо Ихлу-Михлу! Старый Куличник думал ему оставить дело. Ихл-Михл мог разобрать и собрать мельницу, как часовщик – часы. Но Ихлу-Михлу нравилось быть солдатом. Срочную он служил в польских уланах, еще полгода дослуживал до хорунжего. Потом оказался в Испании, но это я узнал после и не уверен, что он на самом деле воевал в Испании, – я имею в виду старшего из братьев Куличников. А вот что сам видел: вернулся он в сентябре 39-го вместе с Красной Армией. В кожанке, галифе, фуражке со звездой и наганом, – начальником милиции. И бабником, каких Чярнухи сроду не видывали. Многие мужья грозились переломать ему ноги.