Эдгар Вулгаков - Течение времени

А спустя месяц состоялось шумное застолье по поводу получения Леночкой удостоверения члена-корреспондента Академии медицинских наук СССР. Было много сотрудников и учеников Леночки из клиники и с кафедры мединститута, пришли две медсестры из эвакогоспиталя, из райцентра приехал Костя. Директор клиники удивился неказистому жилью Лариных.

– Как же я, Елена Федоровна, не поинтересовался, в каких условиях вы живете. Вы никогда не жаловались. Ваша жена, Алексей Петрович, славится не только своими достижениями в медицине, но еще и скромностью. Почему вы молчите, что живете в таком допотопном доме? Министр узнает, съест меня с потрохами.

– Александр Александрович, дом снаружи хотя и не блещет красотой, но у нас те же удобства, что и в современных зданиях, а самое главное мы не зажаты в пресловутую норму квадратных метров на человека.

– Ну-ну, ведь заграничных к этому дому и пригласить неудобно, хотя в квартире у вас все превосходно, красиво и со вкусом.

А еще через месяц отмечали успешную защиту Алешей докторской диссертации. Тоже было много друзей – и юности, и из института, с заводов. Светлана по этому случаю подарила маленькое существо с черным кожаным носиком, черными глазками и крохотным хвостиком, изображающим восторг перед открывающейся жизнью, просто вылитый Дагни. Дуся поначалу зашипела, шерсть у нее встала дыбом, но потом передумала и, устроившись поодаль, стала наблюдать за новым жильцом в ее доме, поселившимся в плетеной корзинке. Женщины, как и принято, меняли тарелки, подносили новые закуски, а застольем управлял Алеша, и не было гостя, который не произнес бы тоста.

Как-то раз вечером, после работы, Леночка привычно села на колени к Алеше, а он резко раздвинул ноги, словно играл с малышом – и Леночка, ойкнув провалилась почти до пола.

– Алешка, не хулигань – я по серьезному делу.

– Ну, если по серьезному делу, тогда совсем другое дело, – он поднял ее и посадил на колени. – И худющие мы с тобой оба – друг на друге долго не усидим.

– Не худющие, а стройные. Ничего, усидим – родной косточке на родной косточке мягко, и лучше не бывает. Алешенька, заметил ли ты, что я к тебе обращаюсь не только как к мужу, но и как к ребенку. Всю жизнь ты для меня остаешься мальчиком с перебитым носом, которого друг привел к молоденькой медсестре. Муж и ребенок – эти два образа порой сливаются в один. Когда ты спишь, я смотрю на тебя, думаю: ты мой ребенок – я тебя добилась, вынянчила и даже иногда ревную к покойной маме. Я часто думаю, почему я так отношусь к тебе, почему ты для меня только «Алешенька» и «дорогой». Даже к нашей Танюшке, теперь, когда она почти взрослый человек, я отношусь менее трепетно, чем к тебе, хотя все эти эмоции глубоко внутри меня, вы о них не догадываетесь. Алешенька, я боюсь потерять тебя!

– Леночка, что за вздор: я смотрю только на твои чудесные глаза, глажу только твои чудесные золотистые волосы, обнимаю твои чудные плечики и люблю, как и двадцать лет назад. Разве не так, дорогая?

– Все так. Я не по-бабьи боюсь тебя потерять, а потерять как основу, как фундамент нашей жизни, нашей семьи, как человека, с которым решаются любые проблемы. Этот страх всегда жил во мне, как наваждение, предчувствие разлуки. Сегодня, Алеша, получено разрешение на мою десятидневную командировку в Париж. Поскольку конгресс продлится шесть дней, то на четыре дня с помощью работников посольства мне организуют посещение госпиталей, клиник, медицинских НИИ. В последнем пункте задания на командировку мне разрешено встретиться с Наташей и ее семьей и сообщить им, что их заявление о посещении Советского Союза, если оно последует, будет рассмотрено благожелательно.

– Вот это сюрприз! Почти через двадцать лет! То, что ты встретишь Наташу, это любопытно: они знают о ней из твоей анкеты. Но отчего такая прыть у компетентных органов, опережающих Наташины желания приехать или даже вернуться в СССР с семьей? Или, может быть, она подавала такое заявление? Если не подавала, то, возможно, это провокация, чтобы заманить мышку в мышеловку. Наконец, что такое ее семья? Ты что-нибудь знаешь о ее семье? И вообще, как она там живет?

– Сегодня меня вызвали на так называемую выездную комиссию в ЦК партии. Там, в этой комиссии, я встретила Николая Николаевича Разуваева. Он поздравил меня с избранием членкором АМН СССР и попросил передать тебе поздравления с защитой докторской. На мои расспросы о Наташе сказал, что она обеспеченный человек, ей удалось реализовать все свои планы, издана большая монография об историко-литературных связях России в XVII – XIX веках со странами Западной Европы. Работа выдвинута на престижные премии рядом университетов, опубликована на французском и английском языках, имеет очень хорошую прессу. Наташа руководитель кафедры русского языка и литературы в Сорбонне, читает лекции в Оксфорде, в Берлине, в США. С какими-либо заявлениями, порочащими нашу страну, не выступала. Более того, она член многих обществ за сближение с СССР, активно выступает с докладами о русской литературе XIX – начала XX века. Личность в западном мире известная. Ее семья – она и семнадцатилетний сын, студент-филолог Сорбонны.