Эдгар Вулгаков - Течение времени

– Наташенька, я должен тебе сказать, что ты прелесть, красивая, умная и обаятельная молодая женщина, что ты великая труженица, талантлива, да еще скоро станешь доктором наук, и это в твои-то годы! Но, вместе с тем, ты, моя красавица, глупышка. Неужели за все время учебы у тебя не было увлечений, ты не была влюблена? Не страдала, когда он не приходил на свидание или когда на лекции он подсаживался к другой – ты не ревновала?

Некоторое время они шли молча.

– Наташенька, я должен увидеть этого негодяя, ну, того, из магазина.

– Хорошо, – сказала она машинально, – а зачем?

– Я боюсь, он тебя напугает при встрече, я должен с ним поговорить.

– Алеша, я поняла его: он бахвал и трус. Он сам будет обходить меня стороной. А если о любви, то она прошла мимо, хотя некоторым ребятам я симпатизировала. Но, в конечном счете, они становились похожими на того из магазина, я утрирую, конечно. Я заметила вот что – они меня боялись. На нашем потоке я подавляла их своей начитанностью, и не только знанием трех языков, но чем-то большим. Наверное, поэтому – других причин вроде не было. Не люблю нытиков, трусов, а предателей презираю, не вижу в упор и руки не подаю демонстративно, чтобы все видели. Конечно, у некоторых такое поведение симпатии не вызывает. Я не зазнайка, могу дружить, и поэтому у меня есть друзья, которых я люблю, а они меня любят такой, какая я есть. Я верная. На вечерах и в походах всегда пела под гитару. И когда требовался третейский суд, звали меня. Алешенька, но почему я теперь такая несчастная?

– Наташа, любовь и счастье тебя догонят, тебе от этого никуда не уйти.

Они опять пошли молча, и каждый думал о своем.

– Когда я рядом с тобой, я никого не боюсь, я уверена в себе. Мне даже хочется показать себя много храбрее, чем я на самом деле. Если бы не ты, я не стала бы в присутствии Николая Николаевича говорить об «Оттепели». Просто хотела показать свое право на самостоятельное мышление. Мой поступок могли понять только ты и Леночка. Алешка, мне с тобой так хорошо. Дай я тебя поцелую в этот трудный для нас час. Замечательный парень погиб, у него были такие внимательные глаза, я бы его учила языку.

В больнице райцентра знали, что Леночка – хирург из известной московской больницы. Однажды в пятницу часов в пять вечера за Леночкой приехала скорая: в больнице ЧП, главный хирург в отпуске, а поступил больной с прободением язвы, нужна помощь. И Леночка уехала. Через час пришел Алеша. Сел на диван рядом с тетей Грушей, на руках которой полулежала Танюша, в кресле разместилась Наташа со своими филологическими карточками. Наталия Михайловна что-то вязала. Никто не разговаривал. В доме была тишина в ожидании событий. Алеша попытался привлечь к себе Танюшу, но та, надув губы, дала понять, что тишине придет немедленно конец – она никуда не тронется со своего места. Ей что-то в ушко стала шептать тетя Груша, а Алеша, далеко не всегда добивавшийся успеха у Танюши, углубился в Ремарка. Вскоре пришел Костя и, узнав в чем дело, подсел к Наталии Михайловне и стал помогать сматывать шерсть в клубок. Вскоре появился Василий Васильевич с очередным букетиком для Наташи, а чуть позже заглянули на огонек Аня, учительница французского, и Оля – английского. Изредка собравшиеся перешептывались под неодобрительными взглядами Алеши. Часы пробили девять, когда наконец послышался шум подъезжающей машины. Все вскочили, но Алеша жестом предложил им оставаться на своих местах, а сам быстро пошел к дверям. И через минуту улыбающиеся Алеша и Леночка в обнимку вошли в столовую. Танюша заплакала, а Леночка, удивившись, почему ребенок не в кроватке, тут же ушла в спальню укладывать ребенка. Пришлось Алеше за Леночку пересказать, то, что он успел от нее услышать: у пациента было тяжелое состояние, прободение язвы с перитонитом, операция шла три часа, под общим наркозом, больной благополучно вышел из наркоза и теперь спит. Все хором прошептали «Ура!», дабы не разбудить ребенка, Костя полез обниматься с Аней и Олей, а Наташа повисла на шее родственника:

– Алешка, я такая счастливая!

Наконец вышла Леночка.

– Ребята, мне приходилось делать такие операции. Но эта была довольно трудна из-за того, что упустили время, появились признаки перитонита. Сердце у моего больного, к счастью, достаточно крепкое, надеюсь на его выздоровление. Теперь, в послеоперационный период, ему требуется покой и уход… Да, а пациентом моим оказался Николай Николаевич. Вот удивится, когда узнает, кто его оперировал!