Уинстон Грум - Гамп и компания

Все наши прыгали, обнимали меня и все такое прочее, а когда я уходил, Кертис подошел ко мне и сказал: «Классно ты его поймал, придурок!» По-моему, такого высокого комплимента он никогда никого не удостаивал. Но тут кто-то опять швырнул помидорину и угодил Кертису точно по мордасам. Впервые я увидел Кертиса начисто лишенным дара речи и почувствовал к нему жалость.

— Знаешь, Кертис, — говорю, — они этим ничего не хотят сказать. Просто здесь, в Новом Орлеане, так принято. Черт, да они этим говном даже в карнавальные тележки на масляной неделе швыряются.

Но до Кертиса ровным счетом ничего не дошло, а потому он повернулся к трибунам, кошмарно матерясь и показывая всем средний палец.

Да, скажу вам, денек вышел занимательный. К четвертой четверти мы уже вели со счетом 28:22, и я окончательно решил исход матча, когда поймал пас на сорок ярдов, брошенный нашим запасным разводящим. Он к тому времени заменил Снейка, которому прямо за боковой линией зашивали ляжку после того, как один из «Гигантов» от досады его укусил и вырвал приличный шмат. Всю концовку матча фанаты скандировали «Гамп! Гамп! Гамп!», и когда игра закончилась, добрая сотня газетных репортеров подвалила и принялась мурыжить меня на краю поля, желая знать, кто я такой.

После этого моя жизнь решительно переменилась. За эту первую игру против «Гигантов» хозяева «Святых» дали мне чек на десять тысяч долларов. На следующей неделе мы сыграли с «Чикагскими Медведями», и я поймал еще три паса, всякий раз приземляя мяч в зачетной зоне. Хозяева «Святых» придумали способ платить мне, как они сказали, на «поощрительной основе». Это означало, что они гарантировали мне одну тысячу долларов за каждый пойманный пас, а также премию в десять тысяч долларов за каждое приземление. Так получилось, что еще через четыре игры на моем счету в банке лежало почти шестьдесят тысяч долларов. Кроме того, у «Святых» уже было шесть побед против восьми поражений, и мы поднимались все выше в турнирной таблице. Перед следующей игрой против «Детройтских Львов» я послал Дженни Каррен чек на тридцать тысяч долларов для малыша Форреста. После трепки, которую мы задали «Детройтским Львам», а затем «Краснокожим», «Кольтам», «Патриотам», «49-м» и «Реактивным», именно в такой последовательности, я отправил ей еще тридцать тысяч долларов и прикинул, что к концу регулярного чемпионата и к началу игр плей-оффа я как пить дать окончательно буду на коне.

Но вышло совсем иначе.

Мы и впрямь выиграли регулярный чемпионат в нашем дивизионе, а дальше нам предстояло играть с «Далласскими Ковбоями» на их поле. Все шло просто замечательно. Все наши ребята были дьявольски уверены в себе и то и дело шлепали друг друга полотенцами по задницам в раздевалке.

В один прекрасный день кто-то из чуваков подваливает ко мне и говорит:

— Слушай сюда, Гамп, тебе надо найти себе агента.

— Кого-кого? — спрашиваю.

— Агента, придурок. Человека, который будет представлять твои интересы и добывать все деньги, какие тебе захочется. Здесь тебе недоплачивают. И нам всем тоже. Но у нас, по крайней мере, есть агенты, чтобы разбираться с теми ублюдками, что стоят во главе организации. Черт, да ты должен получать втрое больше, чем сейчас.

Я внял этому совету и раздобыл себе агента. Звали его мистер Баттерфилд.

Первое, что этот самый мистер Баттерфилд сделал, так это затеял спор с главными людьми в руководстве «Святых». Очень скоро меня туда позвали. Чувствовалось, что все на меня страшно злы.

— Слушай, Гамп, — говорят мне, — в этом сезоне ты уже подписал договор на одну тысячу за пас и на десять за приземление. Теперь ты хочешь его пересмотреть. Что это еще за блядство?

— Не знаю, — сказал я. — Я просто нанял этого агента, чтобы…

— Баттерфилда? Жопа он с ручкой, а не агент! Это же проходимец! Ты что, этого не знаешь?

Когда я сказал, что не знаю, они рассказали мне, что мистер Баттерфилд угрожал удержать меня от участия в играх плей-оффа, если мне не станут платить втрое от нынешней ставки.

— Вот что я тебе, Гамп, скажу, — говорит владелец команды. — Если ты пропустишь хоть одну игру из-за этой смехотворной попытки грабежа на большой дороге, я не только лично вышвырну тебя из команды. Я еще и позабочусь о том, чтобы ты уже никогда и нигде не пристроился играть в футбол — по крайней мере, за деньги. Ты меня хорошо понял?

Я сказал, что хорошо, и пошел на тренировку.

На той неделе я наконец-то уволился со своей должности ночного уборщика в заведении со стриптизом «У Ванды». Эта работа вроде как начала меня доставать. Ванда сказала, что все понимает, да и в любом случае, сказала Ванда, она собиралась уволить меня на том основании, что «недостойно» с моей стороны было играть в футбол за «Святых» и в то же время работать в ее заведении. Еще она сказала: