Уинстон Грум - Гамп и компания

— Не-а.

— Короче, полицейский ему говорит: «А стрелочек вы там не заметили?» А алкаш ему отвечает: «Стрелочек? Блин, да я там даже индейцев не различил!»

— Бога ради, Гамп… — шипит полковник, но тут аятолла разражается громким хохотом, начинает хлопать себя по ляжкам и топать ногами.

— Ё-моё, мистер Гамп, а вы не лишены чувства юмора! Почему бы нам с вами немного не прогуляться в моем саду?

Так мы и сделали. Я оглянулся через плечо, когда мы выходили за дверь, а полковник Норт просто стоял там с отвисшей на грудь челюстью.

— Слушайте сюда, мистер Гамп, — говорит аятолла, когда мы выходим наружу. — Не нравится мне этот ваш полковник Норт. Его дипломатия слишком хитрожопая, и мое впечатление таково, что он пытается меня объегорить.

— Ну, насчет этого я не знаю, — говорю. — Мне он кажется чуваком правдивым.

— Очень может быть, но я не собираюсь весь день слушать его галиматью. Мне скоро опять пора на молитву. А потому скажите мне, что лично вы думаете про всю эту мутоту с оружием в обмен на заложников.

— Лично я не особо об этом знаю. То есть если это честная торговля, то все хоккей. Президент, по-моему, так считает. Но, как я уже сказал, это не моя сфера компетенции.

— А какая сфера компетенции ваша, мистер Гамп?

— Вообще-то я до всех этих дел на свиноферме работал.

— Великий аллах, — бормочет аятолла, складывая руки у груди и возводя глаза к небесам, — ты послал мне свиноторговца!

— Но в целом, — добавляю я, — думаю, я человек военный.

— Что ж, это, по-моему, чуть получше. Итак, с этой точки зрения, как, по вашему мнению, эти ракеты помогут бедному старому аятолле в войне с неверными в Ираке?

— Будь я проклят, если знаю.

— Ага! Примерно такой ответ аятолла и хотел бы услышать. А не всю эту хитрожопую ахинею торговца подержанными автомобилями от полковника Норта. Возвращайтесь и скажите вашим людям, что мы заключили сделку. Оружие в обмен на заложников.

— Значит, вы собираетесь отпустить наших заложников?

— Я, понятное дело, не могу этого обещать. Эти чуваки в Ливане — просто банда маньяков. Все, что аятолла может сделать, — это попытаться. А вы тем временем позаботьтесь о том, чтобы ракеты поступили сюда в двойном объеме.

Так все и получилось. Полковник Норт, прожевав мне задницу за нарушение его такта и дипломатии, был счастлив, так сказать, как свинья на рассвете.

— Черт побери, Гамп, — говорит он, когда мы летим обратно, — такая сделка бывает только раз в жизни! Мы наконец-то добились того, чтобы этот старый маразматик отдал нам заложников в обмен кое на какое давно списанное оружие, с которым норвежская армия не знает, что делать. Какой чудесный успех!

Всю дорогу, пока мы не приземлились, полковник похлопывал себя по спине за свой блестящий ум. А я тем временем прикидывал, как бы мне сделать что-нибудь типа карьеры в этом бизнесе, чтобы я смог посылать домой немного деньжат для малыша Форреста. Как выяснилось, все это дело работало совсем иначе.

Мы совсем немного пробыли в Вашингтоне, прежде чем началось настоящее светопреставление.

Я тем временем попытался уладить свои дела. Перво-наперво я отправился в госпиталь Уолтера Рида — и точно, как и сказал полковник Норт, там на больничной койке лежал старина лейтенант Ден. И выглядел он намного лучше, чем в последний раз.

— Где ты был, жопа с ручкой? — спрашивает Ден.

— Я летал на совершенно секретное задание, — говорю.

— Да? И куда?

— В Иран.

— И чего ради?

— Чтобы повидаться с аятоллой.

— За каким чертом тебе понадобилось с этим сукиным сыном повидаться?

— Мы полетели туда, чтобы заключить сделку насчет оружия в обмен на заложников.

— Правда?

— Угу.

— А что это за оружие?

— Куча ржавых ракет.

— А что за заложники?

— Те, что в Ливане.

— Ну и как, заключили сделку?

— Типа того.

— В каком смысле «типа того»?

— Ну, ракеты мы аятолле дали.

— А заложников назад получили?

— Пока нет.

— Вот-вот, и никогда не получите, дуболомы! Мало того, что ты только что рассказал мне, штатскому, всю эту совершенно секретную бредятину, а это, между прочим, расстрелом карается. Еще и звучит эта бредятина так, как будто тебя опять поимели. Да, Форрест, у тебя говно вместо мозгов — это точно.

После небольшого обмена любезностями я отвез старину Дена в его кресле-каталке в кафетерий и заказал мороженого. Поскольку в госпитале устриц на половинке раковины не подавали, мороженое сделалось любимой едой Дена. Он говорит, что, не считая сырых устриц, мороженое легче всего плохими зубами жевать. Тут я вроде как вспомнил те времена, когда был совсем пацаном и сидел по субботам на задней веранде, пока мама сбивала там домашнее мороженое. Мама всегда позволяла мне облизывать сбивалку, когда мороженое наконец становилось славным — мягким и холодным.