Уинстон Грум - Гамп и компания

— Вообще-то эта нью-кока совсем не такая скверная, если в нее кое-что положить, — говорю. — Просто малость в порядок ее привести.

— Правда? Ну, это не моя проблема. Послушай, — говорит миссис Хопвелл, — на самом деле я тебя сюда затащила совсем не затем, чтобы обсуждать безмозглые схемы моего мужа. Я купила твои чертовы энциклопедии или что там у тебя еще за хренотень, а теперь хочу ответной услуги. Ко мне сегодня днем должен был прийти массажист, но почему-то не пришел. Знаешь, как растирание спины делать?

— Чего?

— Растирание спины. Понимаешь, я ложусь, а ты меня растираешь. Ты так классно разбираешься в книгах о всемирных знаниях, что просто должен знать, как человеку спину растереть, верно? Я хочу сказать, даже идиот может прикинуть, как это делается.

— Да, но…

— Слушай, приятель, — говорит она, — бери свою чертову кока-колу и идем со мной.

Она привела меня в комнату, где все стены были в зеркалах, а прямо посередине стояла старинная высокая кровать. Из динамиков в потолке звучала музыка, а у кровати был установлен здоровенный китайский гонг.

Миссис Хопвелл залезла на кровать, сбросила с себя ночную рубашку и шлепанцы, легла на живот и положила себе на задницу полотенце. Пока она все это проделывала, я старался на нее не смотреть, но поскольку в комнате были сплошь зеркала, это было затруднительно.

— Ну вот, — говорит миссис Хопвелл, — порядок. Давай растирай.

Я встал где-то сбоку от нее и принялся растирать ей плечи. Она начала тихонько постанывать. Чем больше я тер, тем громче она стонала.

— Ниже! Ниже! — говорит миссис Хопвелл. Я стал растирать ниже, и чем ниже я опускался, тем неудобней мне становилось! Уже совсем неловко сделалось. Откровенно говоря, я уже до верха полотенца добрался. Наконец она задышала, запыхтела, а затем протянула руку и ка-ак шарахнет в китайский гонг. Тут вся комната так затряслась, что мне показалось — зеркала вот-вот из стен попадают.

— Возьми меня, Форрест! — стонет миссис Хопвелл.

— А куда бы вам хотелось отправиться? — спрашиваю.

— Просто возьми меня и все! — орет она. — Сейчас же!

В этот момент я вдруг начал думать о Дженни и о массе всякой всячины, а миссис Хопвелл стала меня хватать, корчиться на кровати и шумно дышать. Короче, все это дерьмо вот-вот готово было вырваться на волю, когда вдруг, без всякого объявления войны, дверь в комнате с зеркалами распахивается, и в ней появляется низенький мужичонка в костюме с галстуком. Своей внешностью и очками в стальной оправе он мне немного немецкого фашиста напомнил.

— Элис! — орет он. — Кажется, я придумал, как это сделать! Если мы введем в формулу немного стальных опилок, они уберут скипидарный привкус!

— Черт побери, Альфред! — вопит миссис Хопвелл. — Что ты так рано дома делаешь? — Она села прямо и попыталась натянуть на себя полотенце, чтобы выглядеть мало-мальски пристойно.

— Мои сотрудники, — говорит мужичонка, — нашли это решение!

— Решение? Решение чего? — спрашивает миссис Хопвелл.

— Проблемы с нью-кокой, — говорит он. Затем мужичонка бодро входит в комнату, ведя себя так, будто меня там нет. — Думаю, мы нашли способ добиться, чтобы люди ее пили.

— Ох, бога ради, Альфред. Да кто в любом случае захочет пить это говно? — Вдруг стало похоже, что миссис Хопвелл вот-вот готова разразиться слезами. На ней не было ничего, кроме полотенца, и она отчаянно пыталась прикрыть им сразу и верх, и низ. Это у нее не слишком удачно получалось. Тогда она принялась хватать свою ночную рубашку, которая лежала на полу. Но всякий раз, как она до нее дотягивалась, падало полотенце. Я все время старался отворачиваться, но зеркала никакого другого зрелища мне не предоставляли.

Примерно в это же самое время Альфред — так, насколько я понял, его звали — наконец заметил меня.

— Вы массажист? — спрашивает он.

— Вроде как, — говорю.

— Это ваша кока-кола?

— Угу.

— Вы ее пили?

— Угу.

— Без дураков?

Я кивнул. Я не очень хорошо знал, что мне отвечать, раз это было его новое изобретение.

— И она не показалась вам мерзопакостной? — Его глаза стали большими и круглыми как тарелки.

— Теперь уже нет, — говорю. — Я ее в порядок привел.

— Привели в порядок? Но как?

— Положил в нее малость всякого разного с кухни.

— Дайте-ка мне посмотреть, — говорит Альфред.

Он взял стакан, поднес его к свету и внимательно осмотрел, напоминая при этом человека, который изучает какую-то гадость в лабораторном сосуде. Затем Альфред немного глотнул, и глаза его как-то странно сощурились. Он посмотрел на меня, затем на миссис Хопвелл, затем пропустил очень приличный глоток.