Исаак Дан - Весна

Заскрипела тахта. Он поднимается. Здесь. Спокойно, уверенно говорить.

– Здравствуй, – он приветствовал её, как обычно, словно ждал. На нём был поношенный, но ещё отлично выглядевший пуловер. Лицо казалось более худым и изможденным.

– Привет, – ответ не прозвучал легко, глаза Спирита изучали её пристально, на прогулках он редко так явно обращал к ней прямой взор.

– Проходи.

Ему и не были нужны никакие объясненья. Беспокоила себя этим напрасно, но не могла и представить, что снова будет так жутко у него.

Наклонившись, снимала обувь, он взял её пальтишко. Джек тут же улучил момент и лизнул в щёку. Он перебегал взад-вперед, довольно скуля и размахивая хвостом. Когда он приближался, Аня хваталась за его шерсть, как за спасательный трос. Пёс один был живым здесь. В тёмной камере, мрачном склепе.

В который Аня вошла, держась за космы Джека. Глухие шторы скрывали свет. Голые стены неколебимо хранили мрачную угрюмость, никуда не исчезнувшую с того момента, как Аня вырвалась из этого места. Тёмные цветы вновь неслышно щебетали, переговариваясь между собой, обсуждая Анино вторжение. Никогда б они не дали ей пощады. Она не отпускала Джека от себя.

Спирит рукой показал на свою приземлённую тахту, но поймав её взгляд, вышел на кухню, она догадалась – ещё за каким-то сиденьем. Она не привыкла усаживаться так низко, плед, покрывавший ложе Спирита, показался ей старым, пропитанным пылью, наполненным волосами Джека. Ещё тонкий клок таких волос она вырвала, и пёс обиженно взвизгнул, он потянулся за своим Хозяином, а Аня сильнее сжала пальцы. Моментально начала гладить его, надеясь, что он простит её, отдаст ей в руки огромную голову и больше не попытается оставить одну.

Спирит принес табурет. Схватывая на лету, он и не заикнулся о кресле. Когда Аня не смотрела на высоченную спинку, она знала – там сидит призрак с красными фосфорящимися глазами. Она опустилась на табуретку. Джек оскорблённо вырвался, он не привык, чтобы его тянули за шкуру. Аня потеряла последний оплот.

Спирит сел на краешек кресла. Аня думала, неприменно сольётся с красноглазым призраком. Но, нет. Чёрно-карие глаза глядели на неё с обожанием, с болью, вновь жадно тянули её в себя.

– Я так... в институт не пошла... Подумала, может, зайду, – с идиотской запинкой, смущеньем. Зачем? Не нужны были никакие объясненья.

– Я тебе очень рад.

Что-то тёплое коснулось Аниной груди. Призрак исчез. Его никогда не было. Джек вернулся и положил морду к ней на колени.

Но цветы забеспокоились и начали перешёптываться уже угрожающе. Потолок приближался к Ане и давил ей на голову. Аня проверила, так ли это. Сумрак искажал расстоянья. Её глаза возвратились к Спириту.

– Я тебе очень рад. Но это – мой Дом. И я такой, как ты видишь.

Ане стало стыдно. Нельзя же так, будто она в пещере у хищного зверя. Она вздохнула, попыталась расслабиться. Что в самом деле напридумывала себе? Но цветы злобно перешёптывались, а потолок медленно падал на неё.

– Мне жаль, что тебе здесь плохо.

– Совсем нет.

– Но я вижу.

– Это так... Сейчас это пройдёт... Просто я испугалась... тогда, в первый раз.

И Аня почувствовала, что краснеет. И тогда, и сегодня он не звал её, она вламывалась без приглашения.

– Если б ты смогла остаться, я б сварил тебе кофе. Ведь ты любишь...

– Я бы даже сварила сама, – ей захотелось похвастаться своим утренним произведением. Цветы беззвучно расхохотались. Аня не могла это выносить. Поднялась. Джек едва ни уронил голову. Всё так неуклюже!

– Ты хочешь уйти?

– Нет, с чего ты взял? – но она хотела. Сделать вид, что поднялась для того, чтобы варить кофе? Схватить ботиночки, пальто и бежать?

– Мне так жаль. Но я не обижусь, – он проглотил комок, – если уйдешь... Я бы мог тебя проводить.

Это было то, чего не хватало ей. Змейка надежды собралась и распрямилась в груди.

– Прости, я не знаю, чего испугалась. Давай, правда, пройдемся. И Джека возьмём. Хоть в Битцу... Там не очень светло.

Наглое вранье. Там сияло солнце. В Битце наверняка стояла по колено вода.

– Хорошо. Но Джек останется.

– Почему?

– Не знаю. Он так не привык.

– Но...

– Не спорь, мы его не возьмём. Мне надо переодеться. Три минуты, не больше.

Категоричное – не спорь – вообще-то её не устраивало. Но очень хотелось уйти отсюда побыстрее. Момент для споров был не подходящий, Аня вышла на кухню. Джек сопровождал её.

Самодельные полки. Начисто выдраенная плита. На столике кружка. Один апельсин. Вот бедняга. И она – с ним. Тут было немного легче, но полностью нельзя было освободиться от жути.