Олег Сочалин - Больше, чем игра

— Вы хотите сказать, что реализовать мечту невозможно? — тихо спросил Артём, глядя в пол.

— Как бы там ни было, человек всегда оказывается меньше своей мечты. И чем раньше он это понимает, тем легче ему жить. Пока пошлость устраивает большинство, один человек не в состоянии что-либо изменить. К тому же, чтобы изменить этот мир, нужно быть не таким, как все. А чтобы быть не как все, нужно быть лучше этого мира. Но я таких людей что-то не встречал. Ты же, видимо, считаешь себя каким-то уникальным. Что ты о себе возомнил? Чем ты лучше других? Остынь! Спустись, наконец, на землю.

Артём одним глотком опустошил свой бокал. Коньяк приятно согрел изнутри. Никита Андреевич снова наполнил бокал Артёма и предложил выпить за Жанну. Они чокнулись, выпили, и Никита Андреевич пустился в долгие, вполне логичные, полные здравого смысла рассуждения о том, что Артёму уже девятнадцать лет, что, раз он до сих пор не попал в профессиональный футбольный клуб, то уже вряд ли сделает серьёзную спортивную карьеру, чтобы достойно обеспечивать Жанну, что, если нет денег, то можно забыть о таких красивых девушках, как его дочь, что в его возрасте уже пора задуматься о серьёзной работе, с которой любезно обещал помочь Артёму через своих многочисленных знакомых, нужно только, чтобы Артём решил, чем он хочет заниматься в жизни: гонять мяч, каждый день рискуя получить травму, или, как все нормальные люди, получать приличные деньги, работая головой.

Артём хотел что-то возразить, но не находил нужных слов. Аргументы Никиты Андреевича были такими чёткими, взвешенными, продуманными, что спорить с ним было сложно. С каждой минутой Артёму всё сложнее было видеть в них какую-то неправду, какую-то сомнительность, непрочность. И если в начале разговора Артём был категорически не согласен с Никитой Андреевичем, считая, что гораздо сложнее заставить себя бежать кросс только ради денег, что для настоящего спортсмена деньги — это не основной стимул, то к концу вечера он уже не знал, кто прав. Его внутреннее равновесие, обретённое после забитого гола и разговора с Денисом, было нарушено Никитой Андреевичем. Так иногда бывает в игре, когда твоя команда ещё ведёт в счёте, но ты вдруг чувствуешь, что соперник переломил ход матча и стал ближе тебя к победе.

Как только Артём ушёл, Жанна забежала в гостиную, села на подлокотник кресла, на котором сидел её отец, и спросила:

— Папочка, ну как всё прошло?

— Отлично. Ты же знаешь, у твоего папочки редкий дар убеждения. Скажи лучше, Артём звал тебя на свою следующую игру?

— Да. Послезавтра. В субботу.

— Не ходи. Пускай малость понервничает. И что-то мне подсказывает, в субботу твой Артём всерьёз подумает о том, чтобы бросить футбол. — И раскрасневшееся от выпитого конька лицо Никиты Андреевича растеклось в довольной улыбке.

Когда за тобой наблюдает полный стадион, играть гораздо легче, чем при пустых трибунах, потому что ты видишь смысл игры, ты видишь живую реакцию публики, ты питаешься её энергией. Хотя иногда тебе важно присутствие на стадионе всего лишь одного человека, ради которого готов на всё. Но что делать, если этому человеку неинтересен ты и твоя игра? Нужно вырвать его из сердца, как бы тяжело ни было, а если ты не в силах это сделать, не выходи на поле, потому что ты заранее проиграл и можешь подвести команду. Никто не виноват, что ты распустил нюни. Любовь должна помогать жить, если любовь мешает, значит, ты не искренен в своём чувстве.

За первые двадцать минут очередной игры Артём ни разу не коснулся мяча. Он часто попадал в офсайд, бежал совсем не в ту зону, куда летел мяч, и вскоре полузащитники вообще перестали на него играть. А когда он, наконец, получил хороший пас и попытался остановить мяч, тот отскочил метра на три и улетел в аут. Это было последней каплей, и Артём пнул газон, грязно выругавшись. Как назло, судья в этот момент оказался рядом:

— Молодой человек, успокойтесь! В следующий раз получите жёлтую карточку за неспортивное поведение!

— Виноват, рэф, — Артём еле удержался, чтобы не обматерить ещё и судью.

Он начал нервничать уже на разминке, не увидев Жанну на трибуне. Ещё вчера вечером она обещала прийти, а сегодня утром не отвечала на звонки. Артём надеялся, что Жанна просто проспала и появится с минуты на минуту. Он пытался казаться веселым, улыбался, шутил, перемигивался с ребятами из своей команды, гримасничал, но нелепое суеверие «если Жанна не придет, я не забью», грызло его изнутри и не давало сосредоточиться на игре.