Юлия Вертела - Черный шар

Желание матери было простым и естественным: поскольку все знают, что люди рождаются для радости и счастья, нужно добиваться их любым способом. Был же у спартанцев обычай избавляться от слабых детей.

А правозащитниками она сыта по горло. Всегда найдется тот, кто сдуру начнет выгораживать доходягу или урода, – пусть горлопанят! Решать не им! Россия это тебе не Спарта какая-нибудь, здесь все гораздо круче. Тут и здоровому не выжить.

По привычке прислушалась, когда на лестничной площадке остановился лифт. Не Илюшенька ли домой заглянул? Хлопнула соседская дверь. Нет, он, конечно, не придет сегодня.

Женщина обхватила голову руками и завыла, будто неведомая болезнь терзала ее мозг, а не Машин. “Не дам ему погибнуть. Душу сгублю, но спасу от этих юродивых. В конце концов, этой же дурочке Кате станет легче”, – Ирина в исступлении сжала кулаки. Ей так хотелось стиснуть весь мир в кулак, чтоб затрещали суставы и кровь брызнула из-под пальцев.

Перекройщики

Туманов посмотрел на часы: одиннадцать вечера. Глаза болели от ультрафиолета, по усталости он опять забыл надеть очки, когда смотрел электрофорез. Все сотрудники ушли, сегодня он остался один. Илья по-хозяйски обошел помещения, проверил приборы и решил сходить в гости.

Он опустился на лифте к Козлову. Странноватый приятель выращивал в стерильном отсеке человеческие клетки в специальных флаконах – “матрасах”. В прошлом наркоман, теперь – воцерковленная личность, Козлов всегда оставался “вещью в себе”. Илья не понимал его ни тогда, ни теперь, но встречался иногда по привычке, как со всеми университетскими.

С тех пор как Иван Козлов уверовал, он отошел от мирских соблазнов. Снял дом в Вырице и жил там круглый год. Читал Библию при лучине, топил печь и по выходным пел в церковном хоре. Местный батюшка привечал образованного человека и подолгу вел с ним душеспасительные беседы. Из лощеного франта Козлов превратился в заросшего бородой мужика, и единственное, что связывало его с прежней жизнью, оказалась работа, которую он почему-то не оставил. Иван прилежно ездил в институт и, когда опаздывал на последнюю электричку, оставался ночевать в лаборатории. Он, как и Илья, работал с геномом, перестраивая человеческие хромосомы на свой вкус и лад.

Илья, уже давно не удивлявшийся ничему, однажды все же поинтересовался:

– Ванька, ведь Бог создал человека по образу и подобию своему, чего ж ты его перекраиваешь?

– Не перекраиваю, а усовершенствую, – потупившись, заметил благонравный Козлов.

– Но разве можно сделать совершеннее, чем это получилось у Всевышнего?

– Бог никому не запрещал работать, в том числе и над самим собой, – уклончиво ответил Ванька, рассматривая в микроскоп раковые клетки. – Это мой труд, я зарабатываю на хлеб чем могу. Хорошо растут, – пробормотал он.

– Козлов, какого черта ты здесь работаешь? – собеседник начал злиться на его невозмутимый затылок.

– Не поминай при мне слугу дьявола.

“Ты и сам не лучше”, – ругнулся про себя Илья, не понимая, почему при виде однокурсника в нем всегда поднимается смутное раздражение. “Для меня человек – кусок мяса, вот и делаю с ним что хочу. А ты ведь о душе заботишься, под чистенького замаскироваться хочешь”.

Все знали, что у Козлова на рабочем столе в аквариуме живет хищная рыба из семейства пираний. Звали ее Збигнев, она много ела и не представляла никакого интереса для науки. Каждый раз, когда кто-то заходил к Козлову, он пытался сбыть ненасытного хищника. Збигнев, презрительно оттопырив нижнюю губу, глубоко плевал на все происходящее.

– Только не навязывай мне своего Сбитня, – обычно предупреждал Илья.

– За этим божественным созданием в очередь стоят, а ты…

– Я встану самым последним, надеюсь, мне не достанется.

– А зря. Я приучил его есть макароны, перевел на дешевые корма.

– То-то у него рожа такая от вермишели.

Усеянные острыми зубками челюсти Збигнева напоминали два ковша от экскаватора.

Сегодня, однако, предложения забрать Збигнева не последовало. Козлов был сосредоточен, рассматривая препараты под микроскопом.

– Чаю, что ли, выпьем? – предложил Илья.

– Это дело хорошее, – согласился Иван, снял халат и вымыл руки.

Илья давно заметил, что, сколько ни мой лицо и руки, химический запах никуда не исчезает, домой придешь – он и там преследует, словно тело пропиталось им.

А вообще, в лаборатории если что и вымоешь хорошенько, то нет гарантии, что оно не станет через пять минут еще грязнее. Положил в обед чистое яблоко на стол, а оказывается, час назад на этом самом месте стажер опрокинул пробирку с радиоактивными изотопами… Вот и представляй, сколько ты съедаешь таких яблок и бутербродов, от которых дозиметр трещит как ненормальный. Технику безопасности не только не соблюдали, а даже бравировали этим несоблюдением – совали пальцы в мутагены и канцерогены, смотрели в ультрафиолете ДНК без защитных очков и работали с радиоактивными препаратами там же, где пили чай. Но в основном дурковала молодежь. Илья старался все делать по правилам: перчатки, пинцетики, экраны и тому подобное.