Йен Бенкс - Улица отчаяния

Мы выпили еще по паре кружек (платили Дейв и Кристина), а затем вернулись к безразмерному «пежо».

— Будешь вторым пилотом, — сказал Балфур, распахивая передо мной левую переднюю дверцу.

Я был удивлен и несколько польщен, сочтя это за некий знак признания, комплимент. Если бы так. На полпути к Пейсли, когда мы неслись по грунтовке со скоростью пятьдесят, а то и все шестьдесят миль в час, Балфур тронул меня за локоть, сказал: «Подержи, пожалуйста, я сейчас», а затем отпустил руль и начал снимать куртку.

Я уставился на него, а затем на освещенную фарами дорогу, на мелькающие мимо кусты и каменные заборы; нас медленно, неотвратимо сносило к обочине. Чувствуя противную сухость во рту, я схватился за руль, попробовал вернуть машину на середину дороги, но перестарался и швырнул ее к другой обочине. Балфур со смехом стягивал с себя куртку.

— Дейв, — устало вздохнула Кристина; кто-то из сидевших сзади парней неодобрительно пощелкал языком.

— Ну мать, мать, мать… — пробормотал Уэс.

Я снова крутнул баранку и снова перестарался, машина явно настроилась пробить каменный забор, ее покрышки пронзительно визжали по гравию.

— Я не умею водить, — проблеял я, мужественно борясь с искушением закрыть от ужаса глаза.

— Да? — Балфур перекинул куртку назад, Кристине, и небрежно перехватил у меня руль; помедли он хоть мгновение, машина нарисовала бы на заборе картинку всем хулиганам на зависть. — А и не подумаешь.

Повинуясь легкому движению его руки, машина сошла с опасного курса и снова помчалась прямо вперед, никуда не виляя. Меня била крупная дрожь, ладони покрылись липким, холодным потом.

— Ты умрешь молодым, — сказала Кристина.

— И хорошо бы, если в одиночку, — добавил Микки.

Дейв встряхнул головой, широко ухмыльнулся и прибавил газа.

Мы вернулись, метафорически говоря, на базу без дальнейших происшествий, поставили «универсал» на прежнее место и толпой ввалились в гараж. Пока мы пускали по кругу косяк (убедившись предварительно, что дверь, ведущая в дом, закрыта), Кристина еще раз просмотрела песни, а затем взяла полуакустику, поставила ноты на стул и спела «Еще один дождливый день».

Что сразу изменило мою жизнь.

Она пару раз лажанула на смене аккордов, малость обкорнала припев, потому что не вытягивала нижнюю ноту, и, дабы привести песню к стандартной сингловой длительности, выкинула не те куплеты, какие можно, — но в общем это был полный улет.

Я и не подозревал, что моя песня может звучать так.

Кристина рванула, как в штыковую. Она лупила по гитаре, притопывала ногой и вбивала слова между аккордами, как… мне представился пулемет, стреляющий сквозь призрачный круг пропеллера, американские морпехи на Эдинбургском плацу, марширующие на встречных курсах, почти — но все же не — цепляя друг друга за нос сверкающими штыками, идеальная теннисная серия, Джимми Джонстон, обводящий четырех защитников и гвоздем забивающий гол… даже фразировка стала для меня откровением. Я писал:

А она пела:

И ведь точно в жилу! Мне хотелось скакать по гаражу на манер Рекса Харрисона [16] Рекс Харрисон (1908-1990) — знаменитый английский актер театра и кино; наиболее прославился исполнением роли профессора Хиггинса в мюзикле «Моя прекрасная леди» — сперва в бродвейской постановке (1956), затем в голливудской (1964). В 1989 г. возведен в рыцарское достоинство и орать: «Она просекла, ну чтоб мне сдохнуть, насквозь просекла!» Все сегодняшние обломы, все мое недавнее уныние исчезли, словно и не было. В масть, мои песни в масть, и никаких там самообманов! К тому времени, как она кончила, я весь дрожал от с трудом сдерживаемого торжества, был в почти невменяемом состоянии. Я почти не слышал, как они там экали и мекали, как Дейв Балфур не очень охотно выдавил: «Да, пожалуй, недурно…» Кристина вскинула ладонь и засадила «Я снова ослеп». Она спела ее целиком, и в конце я чуть не сронил слезу, не из-за душещипательного текста, а потому что песня была тут, здесь, обрела реальность, прежде она была внутри меня, а теперь родилась на свет. Я видел в ней огрехи, знал, что многое нужно менять, но все равно я на ней заторчал. И не только я, а по крайней мере еще один человек, она, иначе она не смогла бы так ее спеть…