Вера Эфрон - Продана

– Вот видишь? – победоносно произнесла Татьяна. – Что, тебе лучше было тогда?

– Меня никто и никогда не бил. Никто не принуждал становиться на колени, – я опять сорвалась на крик. – Никто не вынуждал заниматься проституцией!

Ольга заплакала.

– Прости, Оля, я не хотела тебя обидеть, – обратилась я к ней.

– Какой ангел! Ты полагаешь, что я захотела стать проституткой по собственному желанию?

– Вообще-то да.

– У меня не было выбора, – возразила Татьяна. – Мне нужно было вытащить из детдома брата. Они там над ним издевались, избивали и… и…

Татьяна тоже разразилась слезами.

– У человека всегда есть выбор, – произнесла я.

– Так чего же ты тут сидишь? Иди, уходи отсюда.

Я замолчала.

– Ну, что же ты не уходишь?

– Ты хорошо знаешь. Я не могу…

– Ты только что сказала, что у человека всегда есть выбор. Твой выбор – выставлять свою п… на всеобщее обозрение. Причем совершенно бесплатно. Я-то хоть получаю за это деньги.

Татьяна была права. Ведь я могла и не делать этого, но… ценой избиения. Меня бы забили до смерти, и я бы тогда перестала быть рабыней. Но я выбрала жизнь, а значит, выбрала проституцию и рабство.

– Нет, – сказала мне докторша, – ты выбрала шанс выжить.

– Ты называешь этот ад жизнью?

– Нет, но ты же выжила. Теперь ты свободный человек.

– Я больше не человек. Я живой труп.

– Нет, ты не труп. – Докторша мягко дотронулась до моего плеча. – Труп совершенно безразличен к страданиям других. А ты не была такой.

Я подумала про Ольгу. Маленькая напуганная птичка… Мне было трудно заснуть в ту ночь. Я лежала и размышляла. Впервые за многие месяцы я думала так, что у меня раскалились мозги. Что-то нужно было придумать. Я должна, и все тут!

На первом месте стоял, конечно, побег. Добыть ключ от квартиры и удрать, когда все спят. Потом пойти в полицию, хотя тут была закавыка. Полиции я боялась. Я не знала местного языка, у меня не было денег, и я не знала дороги. Спрашивать кого-либо об этом на улице я опасалась. Но даже если мне удастся добраться до полиции, кто мне поверит, что я была рабыней? Никто.

Однажды Арон, пребывая в хорошем настроении, рассказал нам, что Швеция – благополучная и богатая страна. К тому же почти социалистическая. А в социалистической стране рабство было исключено. Это мы учили в школе.

Арон еще говорил, что в Швеции совсем нет бедных. Если у тебя нет работы, можно жить на социальное пособие в размере тысячи долларов в месяц. Тысяча долларов! Такую зарплату в России получают не все директора фирм. Это звучало как в сказке!

В этой стране, рассказывал нам Арон, всем одинаково хорошо. Образование бесплатное, медицинская помощь тоже почти бесплатная. Даже наркоманы могли получать бесплатные инъекции. Он не был уверен, что понял правильно, когда в одной газете прочитал, что один инвалид получал бонусные чеки на посещение проституток, ведь инвалидам тоже надо удовлетворять свои мужские потребности.

– Девки, вы, наверное, и представить не могли, – смеялся Арон, – что можно получить пособие на то, чтобы трахать проституток? Вот как государство может заботиться о своих гражданах!

Я не поверила Арону. Получать пособие и не работать – нет, такого быть просто не может. Откуда же тогда деньги берутся? Он, наверное, что-то недопонял.

– Между прочим, я тоже получаю социальное пособие, – неожиданно сказал Арон.

– Ты же работаешь на Марата, – с подозрением посмотрела на него Татьяна. – А пособие, по твоим словам, получают безработные.

– Глупые вы курицы, я же не говорю шведам, что работаю. Что я им скажу – что проституток пашу?

Слушая Арона, я поняла, что в полицию идти неразумно. Кто мне поверит, что нас ежедневно избивают в стране, где, если верить Арону, даже ребенка нельзя по заднице шлепнуть. А я им что расскажу? Что меня избили до крови за то, что я отказалась удовлетворить желание одного клиента, который сначала пописал на меня, а потом попросил слизать с тела его мочу?

Постепенно я стала склоняться к мысли о том, чтобы уговорить какого-нибудь клиента позвонить в русское посольство. Хоть я приехала в Швецию по липовому паспорту из Литвы, я все равно была российской гражданкой. Посольские должны помочь мне. Все-таки они наши, русские. Они должны поверить мне. Они могут разыскать мою бабушку. Да любой житель нашей деревни может подтвердить, что я – это я. Нет, посольские не могут бросить нас на произвол судьбы. Но как сообщить им, что мы находимся здесь? Как?