Вера Эфрон - Продана

Полицейский спросил меня о чем-то по-литовски, но я не поняла. Тогда он снова посмотрел в паспорт и спросил на русском языке:

– Ты едешь только в Швецию или проследуешь дальше?

– Нет, – удалось мне выдавить из себя.

Он закрыл паспорт и отдал его мне. Я стояла и смотрела на него.

– Приятного путешествия, – сказал он и нажал на кнопку. Калитка открылась, и я оказалась на пароме.

Я не хотела идти, мне хотелось крикнуть, что у меня чужой паспорт, что меня продали в рабство, что я не хочу быть проституткой…

Но я промолчала. Я стояла на полусогнутых ногах и смотрела на полицейского. Не выпускай меня, помоги! – рвался из меня крик, но его никто не услышал.

Я положила паспорт в карман и послушно пошла в направлении нового ада. За мной следовала Татьяна потом Радик, с нами поехал все-таки он. Марат ждал нас на палубе.

– Ты опять бузишь, паршивая сволочь, – прошипел он. – Смотри, вышвырну ночью с палубы! В море тебя точно никто не найдет!

Я знала, что он может это сделать. Это не было пустой угрозой.

Двигатели судна работали ритмично, выбивая под нами в такт: Шве-ци-я, Шве-ци-я. Я сидела на койке и думала о том, что нас ждет в будущем. Мы плыли из Клайпеды в Карлсхамн, небольшой город на юге Швеции. Об этом сообщала брошюра, лежавшая на столе. Я полистала ее. Из брошюры я поняла, что мы должны прибыть туда утром. Всю ночь нам, по всей видимости, предстояло работать. Когда мы в сопровождении Марата шли в каюту на нижней палубе, на нас с Татьяной бросали похотливые взгляды дальнобойщики.

Я чувствовала себя усталой, выжатой как лимон и голодной. Я так устала, что не могла пошевелиться, а только сидела на койке, подобрав под себя ноги. К тому же я заболела морской болезнью.

Шве-ци-я, Шве-ци-я, стучали моторы, нагоняя на меня дремоту.

Дверь каюты открылась. В дверях стоял Марат и ухмылялся. Он смотрел на Татьяну. Таня сидела на своей койке и наводила марафет. Из обычной девчонки она превращалась в типичную проститутку. Темные тени наложенные на веки, делали ее глаза какими-то рысьими. Она взглянула на Марата и скривила накрашенные губы. Помады было столько, что губы казались грязными.

Марат перевел взгляд на меня, и я почувствовала, как внутри меня все сжалось. К счастью, я уже успела привести себя в порядок, иначе получила бы выволочку. Но мои нос и глаза свидетельствовали о том, что я плакала. Нос распух и покраснел, глаза тоже были красными.

– Ты чего расселась, блин, – зашипел на меня Марат, закрывая дверь.

– У меня месячные, – попыталась объяснить я и тут же получила пощечину.

– Да мне это по херу! Ты что, сука гребаная, возомнила себя в шикарном круизе? Пойдешь работать!

Татьяна продолжала краситься, не обращая внимания на эту сцену.

– А ты, так и быть, перекусишь сегодня за шведским столом, – повернулся к ней Марат.

Татьяна улыбнулась ему:

– А Наташа?

– А твоя Наташа будет хавать один хлеб!

Я сжалась, испугавшись, что Марат сейчас начнет меня избивать.

– Эй ты, – обратился он ко мне, – не забудь раскрасить свой поганый фейс! Ясно?

– Да, – закивала я.

– Готовьтесь, скоро приду, – сказал он и вышел. Татьяна сняла с себя футболку и натянула обтягивающую короткую юбку, а к ней – ярко-красный топ.

Я вздохнула и принялась краситься. Надо было успеть, пока Марат окончательно не рассвирепел. В лучшем случае он наградит меня ударом кулака в живот. В худшем – поставит на четвереньки и будет пинать ногой в живот. Это было страшно больно.

Дешевую косметику мы приобрели в Вильнюсе. Татьяна выбрала все по своему вкусу. Помада и тени были вызывающе яркими. Я не умела краситься, но от меня и не требовалось этого умения. Мне хотелось выглядеть как можно хуже, чтобы отпугнуть от себя клиентов. Через пять минут из зеркала на меня смотрела настоящая проститутка…

Я заплакала.

– Не плачь, – сказала Татьяна. – Ты сегодня в порядке. Марат посмотрит на тебя и, возможно, позволит поесть.

– Неужели ты не понимаешь, что я не хочу есть! – закричала я сквозь слезы.

– Не плачь, тушь потечет, – испугалась Татьяна. – Кончай реветь!

– А мне наплевать!

– Смотри, скоро появится Марат.

– А мне все до лампочки! – рыдала я.

– Пожалуйста, Наташа, перестань, – попросила Татьяна.

Она пошла в туалет, принесла рулон туалетной бумаги и подала его мне. Я оторвала большой кусок мягкой бумаги и стала вытирать глаза. Но от этого стало только хуже. В глазах щипало, краска размазались по всему лицу.