17.4.83.
Отъезд в Москву автобусом… Отъезд в Минск (22.00) вместе с Лазаревым [14] Лазарев Л. И. — литературный критик, ныне главный редактор журнала «Вопросы литературы».
и Кондратьевым [15] Кондратьев В. Л. (1920–1993) — писатель, автор повестей «Сашка», «Отпуск по ранению», «Встречи на Сретенке», романа «Красные ворота» и др.
.
18.4.83.
Минск. Утро у Быкова (с 10.30 до 14.30) вместе с Лазаревым и его женой. Днем просмотр тел<���евизионного> фильма «Формула гуманизма». Вечером — все вместе у Адамовича.
19.4.83.
С утра заседание [16] Институт литературы им. Я. Купалы АН БССР и Союз писателей Белоруссии проводили научную конференцию «Литература о войне и проблемы века». В конференции принимали участие писатели Москвы, Ленинграда и других городов России.
. Были Гранин, Кондратьев, Галлай, Анфиногенов, Гусаров, Еременко, Адамович, Быков, Гилевич, Чигринов, Брыль, Ю. Карякин. Мое выступление во второй половине дня. Банкет. Несчастье с Быковым [17] Внезапная болезнь.
. Ночные беседы с Ю. Карякиным.
20.4.83.
Утреннее заседание с выступлением А. Савицкого. Ответ Адамовича [18] Алесь Савицкий, автор партизанских повестей, отстаивал «марксистско-ленинскую методологию анализа войны» и выступал с нападками на видных военных писателей, обвиняя их в «капитулянтстве». Алесь Адамович горячо отстаивал творчество писателей, показавших античеловеческую сущность войны.
. Поездка в Хатынь. Проводы. Ирина Михайловна! [19] Жена В. В. Быкова.
21.4.83.
Смоленск. Весь день с отцом по городу. Родные места. Могила деда. Воспоминания о детстве. Вечером отъезд.
10.5.83.
Сломалась «Колибри», пишу теперь редко, что-то привычное нарушилось. И про Минск записал в «загребской тетради» бегло, едва обозначил, кто был и что было. А люди там были интересные, ко мне относились хорошо и рассказывали иногда любопытные вещи.
Ехали в двухместном купе фирменного поезда «Белоруссия», скорый; ехал им и назад вместе со всеми, в одном купе с В. Л. Кондратьевым. В 2.45 ночи сошел в Смоленске, тихо, не разбудив его.
Когда отчалили от Москвы, перезнакомились, Кондратьев достал фляжку с коньяком, но себе налил на донышко и не притронулся, и пошли разговоры…
Тут надо записать, что Лазарев рассказывал под свежим впечатлением о своей стычке в цензором Сологдиным (о нем как-то рассказывал и Можаев; с ним он вел переговоры об издании второй книги своего романа) — из-за переписки Твардовского с кем-то, которую «Вопросы литературы» собрались опубликовать. Меня потрясла, рассказывал Лазарев, та ненависть, с которой Сологдин говорил о Твардовском. Он припомнил Твардовскому все, вплоть до главы о Сталине в поэме «За далью даль». Тогда, сказал Лазарев, я напомнил ему, что Ленинская премия за поэму, кажется, не отменена. Но в глазах Сологдина прегрешений за Твардовским было и без того избыточно. Я понял, сказал Лазарев, как жутко они его, Твардовского, ненавидят — давней ненавистью.
На обратном пути уже подвыпивший Еременко, директор «Советского писателя», рассказывал о своих встречах-разговорах с Твардовским в ту пору, когда он, Еременко, служил в Цека, курировал «Новый мир» и «Октябрь». В частности, он рассказывал, как однажды он звонил А. Т., приглашая его в Цека для очередной беседы. А. Т. в таких случаях молча выслушивал приглашение, переспрашивал иногда, когда и к какому часу, потом говорил: «Хорошо, буду» — и вешал трубку. Он был человеком дисциплины, и ему не приходило в голову, что голосу из Цека можно не повиноваться, возражать. «Хорошо, буду», приходил, выслушивал, что ему наговаривали, прощался, уходил, иногда сказав что-нибудь вроде того, что вы все-таки не все поняли верно, не во всем разобрались, но это говорил спокойно, со вздохом, сожалея больше, чем возмущаясь.
В тот же день Еременко позвонил Кочетову и тоже пригласил его. Кочетов стал спрашивать, какова повестка заседания, кто докладчик. Я сказал ему, рассказывал Еременко, что своими вопросами он нарушает партийную этику, но, что, идя ему навстречу, я могу сказать, что повестка такая-то и докладчик такой-то… «Вы все защищаете „Новый мир“, — сказал в ответ Кочетов, — и я не приду». Последовало, видимо, что-то возмущенно-удивленное со стороны Еременко, и тогда Кочетов заявил, что он болен и прийти не сможет. Такое разное поведение этих людей Еременко считает характерным; сказывались два характера; во всяком случае, очевидное благородство А. Т.
Еще Еременко рассказал, как однажды он сидел в кабинете Твардовского в ожидании начала партсобрания редакции «Нового мира», на которое он пришел, — всегда, видимо, ходил. Вдруг в дверях появился молодой Егор Исаев и стал просить разрешения прочесть стихи. Твардовский не отказал; м. б., ему было неудобно при постороннем отказывать. Он помялся и разрешил. Исаев приступил к своему священнодействию. Выслушав, А. Т. попросил: «Дайте что-нибудь почитать глазами». Прочел несколько листков и твердо сказал: «Это не поэзия». И никогда в своем журнале Е. Исаева не печатал.
Читать дальше
