Нет, не взбодрить их. Явно — дрожат!
— Ты учти, — лысый к Жозу обратился, — что сегодня на матче сам Ездунов будет. Понял, нет?
Жоз покорно кивнул.
— Ну… а с твоей работой, — повернулся к Соне, — решается вопрос.
Соня дерзко сверкнула своими очами, но не ответила ничего.
— Ну а святому батюшке, — к Киру повернулся, — совсем стыдно в эту грязь лезть!
Кир потупился.
— Вот и волосы уже у вас отросли подходящие, — от насмешки лысый не удержался, — так что дело за малым!
Тишина.
— Ваш прямой долг… заявить, что судьба вас случайно… случайно, подчеркиваю, свела с ярым антисоветчиком, который пытался вас вербовать, — подытожил он.
— Куда? — Кир смело поднял голову.
— Это мы напишем! — Улыбаясь, лысый шлепнул по бумажной стопке. — Свободны!
Слегка запутавшись в дверях — кто первый? — друзья мои вышли. Могли хотя бы бросить прощальный взгляд, но, видно, неблагоприятное я произвел на них впечатленье.
В камере я один оказался — красота! — но скоро и хирурги мои вернулись, злые как дьяволы.
— Хер мы получили с тебя! — в сердцах Гера доложил. — Начальство недовольно!
— Чем же не угодили мы им?
— Да вид, говорят, у тебя больно цветущ! И держишься нагло! — Гера поделился: — Даже добрый и тот недоволен! Велели по-настоящему делать тебя.
Мои Пигмалионы явно были не в духе! Но потом отошли.
— Ладно… попробуем еще раз… по-человечески! — Гера произнес. — Но немножко уж… пожестче придется! — Он растянул полотенце, и друг его финкою кусок отхватил — треть примерно. По-божески.
— Ну давай твою личность… незаурядную! — с улыбкой Гера произнес.
Вот это боль! До рассвета точно не доживу! И если я связан… с Высшим Разумом… то что-то важное у Него надо попросить. В последний раз. В первый, можно сказать, по-настоящему раз — он же последний! Ну что?
Судя по некоторому просвету в глазах, я обратился к лампочке.
Для себя, я думаю, поздно что-либо просить — даже если выживу, головой свихнусь. За друзей просить надо… Слушай… если Ты есть. Им помоги! Ведь если они… расколются — то целыми не будут уже! Так, осколки. Им помоги остаться!.. Как? Уж это Тебе видней! Но сделай, чтоб не превратились они в дерьмо! Ладно?
Нет ответа!.. И вдруг — лампочка явно мигнула!
Ответ! И снова мигнула! Явный ответ! Но какой конкретно? Да — нет? Да — нет?
Узнаем. Я лег с чувством выполненного долга. Хорошо поработал — даже боль ушла!
— Вставай! Подарочек тебя ждет! — голос Геры.
Я вскочил. Кто-то содрал с лица полотенце вместе с волосками.
В камере стояли мои друзья! Кир! Соня! И не только! Центром сцены, несомненно, был МБЧ, маленький большой человек из санатория ЦК «Горный воздух».
— Вы позорите звание чекиста! — рявкнул он на лысого. — Что вы сделали с человеком?! — (Человек — это я, видимо.) — Сейчас не прежние времена!
В подтверждение этих слов чуть сбоку стоял молодой генерал в распахнутой шинели, с юным, благородным лицом (потом он сделался нашим премьером), рядом был примкнувший к нему чубатый следователь. Победа!
Ко мне кинулся Кир, побритый наголо.
— Видал? — Он торжествующе шлепнул ладонью по темени. — Получили они меня?!
— И меня. — Жоз сделал соответствующий жест.
Соня скромно сияла.
Но именно ей я был обязан своим освобождением! Увидев, как она потом выразилась, «вместо морды сырой бифштекс», она тут же метнулась к себе в «Горный воздух», где как раз отдыхал прогрессивный генерал, и МБЧ, знаменитый актер и режиссер, тоже в стороне не остался.
— Вон отсюда! — брезгливо произнес МБЧ, и мы вышли.
…И Жоз тоже не подкачал: на матче с «Динамо» забил решающий гол, под стон и ликованье народа подбежал к ложе, где сидел сам Ездунов, приспустил трусы и показал ему нечто.
С футболом теперь покончено — зато душу сберег!
…Кир наголо обрился и так явился в епархию: вот вам поп! Не нравлюсь? А почему?.. Друзья мои! Мы вышли на волю, смотрели вверх…
И вдруг — с неба пришло дуновение, крестообразно осенив мой лоб!
Потом мы стояли на скале: Кир, поп-расстрига; Жоз, бывший футболист; Соня, бывшая функционерка… Друзья мои!
Солнце вылезло из-за плоской горы и осветило туманную долину под нами. Крохотные лошадки внизу кидали гигантские длинные тени…
— Личные табуны Ездунова! — усмехнувшись, сообщил Кир.
Вдали над морем затарахтел красненький вертолетик, неся под собой на невидимых стропах гигантскую К — буква раскачивалась, слегка отставая от аппарата. И вдруг стропы отстегнулись, буква стала падать и исчезла в перламутровом море.
Читать дальше
