Франсуаза Саган - Слезинки в красном вине (сборник)

Будучи отмечен этим блаженным безразличием, он три месяца спустя обвенчался с Ханнеттой, скорее обветренной, нежели красневшей, и сердечно, без всякого злопамятства облобызал того, кто чуть не стал его убийцей.

Жизнь в Тюринге была безмятежной. Оставив армию, чтобы посвятить себя владениям супруги и своим собственным, Серж Олевич, любивший деревенское житье и отнюдь не пренебрегавший прелестями служанок, так бы и вел там счастливые и нескончаемые дни, если бы на их чету не обрушились непредвиденные события.

Ханнетта фон Тенк, как известно, была страстно увлечена конским племенем. После брачной ночи, во время которой Серж Олевич сумел проявить себя если и не торжествующим самцом, то джентльменом, Ханнетта фон Тенк проснулась фанатически приверженной человеческой породе. Ее чувства и кони сорвались с узды одновременно. Охотничье седло ей заменила постель; окрестные леса уже не разносили эхом ее «Ату!», но зато большой городской особняк в Тюринге огласился еще более истошными воплями. Опасения ее брата-барона были не напрасны. Кипучая кровь фон Тенков, разбуженная слишком поздно, понесла несчастного Сержа Олевича к таким головокружительным излишествам, которые наверняка превосходили его смирный темперамент. Любовь спасла его от смерти, любовь же к ней его и возвращала. Бледный, жалкий, отощавший, несмотря на обильную мясную пищу и слабенький мускат с вестфальских виноградников, поручик Олевич видел, как за пологом ярко-красных, спутанных и никак не желавших седеть волос постепенно утекает его жизнь. Через шесть месяцев после свадьбы он слег, начал кашлять, а вызванные из Вены врачи заговорили о худосочии. На отчаяние Ханнетты было тяжко смотреть. Сначала по совету брата и друзей она попыталась вернуться к прежним забавам и возобновила, пока супруг отдыхает, свои верховые прогулки. Но эти скачки слишком напоминали ей другие, а усталость уже не исчерпывала жизненных сил.

И вот как-то весенним днем, катаясь верхом по сельской местности в сопровождении своего верного доезжачего, она неосторожно пожаловалась этому человеку низкого происхождения. Тот ее понял плохо либо же слишком хорошо, и красивый, молодой Серж Олевич, отставной поручик первого Гвардейского полка, в свои двадцать пять лет оказался обманут собственной пятидесятилетней супругой, изменившей ему с егерем-мужланом. Не зная всего этого, он все же вновь обрел осенью некоторый румянец на щеках, а в первое воскресенье октября после большой мессы в церкви Святого Иоахима вышел под руку со своей супругой. Исхудавший, но спасенный.

И действительно, после двух месяцев отдыха, белого цыплячьего мяса и портвейна Серж Олевич полагал себя спасенным. Ханнетта мирно спала подле него, ее мощное дыхание порой колыхало балдахин, но не предвещало тех бешеных натисков, о которых он еще хранил жуткие воспоминания. Порой он даже задавался вопросом, не пригрезились ли ему эти ночи, подобные катаклизмам, эти ужасающие единоборства, что подчас сбрасывали его с ложа. Вспоминая об этом, молодой человек молча крестился в темноте, поскольку той зловещей весной бывали моменты, когда он предпочел бы вновь увидеть несущегося на него по тропинке кабана, нежели Ханнетту в ночном наряде, ласкающую его глазами, стоило им лечь. Молодожены собирались вернуться в Вену, и теперь, оправившись от своей немочи, молодой человек даже подумывал без отвращения о банальной интрижке с какой-нибудь балериной из Оперы. И молча убеждал себя, что выберет нечто легкое, бесплотное, полупрозрачное, воздушное… Все эти эпитеты следовали чередой один за другим, прерываясь, лишь когда стонущее содрогание постели свидетельствовало, что Ханнетта повернулась во сне. Впрочем, его дорогая женушка, едва миновало первое исступление, осталась все такой же нежной и любящей и даже не настаивала, чтобы он сопровождал ее в изнурительных скачках.

Тем не менее ему не без труда удалось убедить супругу, что пора вернуться в столицу. Там, уверял он ее, они будут устраивать чудесные прогулки в лесу Шпрау, и она вполне найдет немало дворян, тоже увлеченных этим благородным спортом и готовых сопровождать ее верхом. Неосторожный Серж Олевич говорил все это в совершеннейшем простодушии. Он не знал, что у изнеженных и пресыщенных жителей Вены не было ни хладнокровия, ни горячей крови тюрингских крестьян, а потому побуждал свою супругу к голоданию.

Первый же бал, устроенный молодой четой, привлек все, что имелось в Вене благородного и блестящего. Однако ни богатство жены, ни уверенность, что гостей ждет хорошая музыка и хороший стол, все-таки не могли соперничать с невиданной прежде несообразностью этого союза. Вечер прошел довольно весело. Серж Олевич гордо красовался в своем черном фраке, хотя приглашенные не без ехидства заметили, что баронесса фон Тенк весь вечер неотступно преследовала своего нового родственника в каждом углу. Тем временем Ханнетта, расцветшая и словно порозовевшая под своим загаром, мощно вальсировала. Старый барон Турнхау, с годами ставший немного хлипким, опрометчиво пригласил ее на вальс и в какой-то миг обнаружил с тревогой, что его ноги, равно как и монокль, летят по ветру параллельно паркету. Это успело вызвать ухмылки нескольких насмешников, прежде чем Ханнетта осторожно опустила своего кавалера возле глубокого кресла.