* * *
Вдруг увидев семейку фиалок, увивших крыльцо
Среди сорной растительности незаметно-подробной,
Я подумала, в людном собранье вот так же прельщает лицо
С голубыми глазами и костью горячею лобной.
Если втайне понятны поступки, мотивы обдуманных слов,
Если переглянуться приятно с чужим человеком,
Дорожим впечатленьем своим, как основой основ,
Как подсказкой во тьме, новогодним подарком и снегом.
Что ж так нравится он? Удивлюсь, второпях головой
Помотаю, смеясь: не туда повернула оглобли.
Просто вера в людей здесь опору, поддержку, покой
Обретает; среда обитанья и дружеский облик.
И рука сквозь бутылочный лес и бокалов кусты
Пробирается с рюмкой в застольном клубящемся зное,
И срывается с губ простодушное, зряшное «ты»,
Но и «вы» ни при чем, как на свадьбе лицо должностное.
Третье что-нибудь нужно… Индивидуальный пошив…
Но отрадно заметить, что общей этической нормой
Виртуозно владеет он, самолюбиво-учтив,
Как таинственно-дикая прелесть — фиалковой формой.
* * *
Перечисляя жизни обольщенья
И радости, в которых мы опору
Находим, он сказал о сочиненье
Стихов, луч солнца, море, гору
Назвал, и облако, и куст сирени,
И в список обольстительный поставил
Улыбку женщины… Смутясь, в колени
Уставилась я; нарушенье правил
Каких-то непредъявленных, негласных
И странно-смутных, непроизносимых
Почудилось, попранье прав неясных.
Когда бы я в условиях счастливых
Таких же точно — микрофон, эстрада —
В затихшем зале выставила чинно
Тот перечень вещей, которым рада, —
Шиповник, синева небес, мужчины
Улыбка… — как бы выглядел он дико:
Мужчина к розовым кустам в придачу!
Мы не цветы, голубка Эвридика,
Цветы — не мы: не лгут они, не плачут.
* * *
«Ах, знаете, серьезным, сухопарым
И толстым, шустрым, всем, — она сказала, —
Я нравилась, и молодым, и старым,
Мне жаловаться вовсе не пристало,
А вот подруги не было, с которой
Младенческой беспечности приливы
Могла бы разделить, и разговора
Наивного, незрелого, как сливы
В июле… — Промелькнули иван-чая
Полянки. — С противоположным полом,
Не правда ли, иначе?» Ощущая
Вагонный столик тряский локтем голым
И глядя на летящие пейзажи,
Я думала: ничем мне не ответить
На это приглашение, и даже
Когда бы я одна была на свете,
Оглохшая трава, соски сирени
И лепестки петуньи и герани
Теперь важнее выстраданных мнений
И женских непосредственных признаний;
Подруга не заменит мне, пожалуй,
Ветвей распластанной на небе ивы
Или пионов, цвет их нежно-алый
О бедствиях напомнит мне, счастливой,
И убедит в возможности возврата
Внезапно отодвинутого счастья,
Но там, где вечная цветет рассада
И нет нужды в сочувственном участье,
Я не хотела бы, чтоб только корни
И муравьи мне были братья, сестры, —
Твою бы тень искала я упорно
С надсадой здешней, ожиданьем острым!
* * *
Это «а» — окончание в имени вашем мужском,
Саша, Миша, Сережа, Алеша и Митя,
Видно, воспринимается лишней висюлькой, ростком
Мягким, лиственным, гибким, смешным — посмотрите,
На березах такой, на акациях и тополях,
И смущает значением формы слависта,
Разобравшегося в наших флексиях и падежах,
Изучившего Щербу старательно и Бенвениста,
И наводит на мысль о характере женском души,
Что-то нежное в имени есть незнакомом,
Что-то снежное, мягко залегшее в милой глуши,
Притягательной чудным отличьем от дома.
Будто вы в самом деле участливы так и чутки,
Что относитесь к женщине, словно к ребенку.
На морском берегу наблюдаю я из-под руки
За семейством: ее в простыню, как в пеленку,
Он заботливо кутает и растирает живот,
Спину мокрую и натирает их мазью
От палящего солнца: расслабишься здесь — и сожжет,
Мы в далеком Египте — не чувствуешь разве?
И, песок отряхнув, деловито глядит ей в глаза.
Как зовут тебя — Ваня? А лучше бы — Петя.
Седоватый блондин. Кто-то сзади его отозвал:
«Вальтер, Вальтер!» — донес мне услужливо ветер.
* * *
Я полюбила жизнь в конце концов.
Какой понадобился долгий путь!
И странно: ни деревьев и цветов
Явление, ни моря шум, вздохнуть
Счастливо заставлявшие не раз,
Не привели к устойчивой любви.
Тоски и страха, кажется, запас,
Как в море волн, куда ни поплыви,
Неисчерпаем был. Так что ж теперь
Мне нравится на скользкой колее
Уже наклонной и ввиду потерь,
Пригнувших и приблизивших к земле?
Смешно признаться: душ, дезодорант,
Стиральная машина, телефон
Мобильный, принтер и официант
С салфетками, его приличный тон…
Я чувствую улыбку, например,
Невольную на собственных устах,
Когда включают кондиционер:
Метафизический он гонит страх,
А счастье — шестикрылый серафим —
Его наращивает и живет
В сотрудничестве деятельном с ним,
Дуэт знакомый — скрипка и фагот.
И пусть невытравима эта смесь
Боязни и надежды, но кольцо
Из меди на дубовой двери здесь
Заметь, пожалуйста, приблизь лицо.
И, всматриваясь с мышью под рукой
В осмысленно мигающий экран,
Ты разминешься с вяжущей тоской,
Бессмертной — Эдварда, смертельной — Глан.
Читать дальше
