Ряд записей относится к периодам революционных событий 1917 года и Гражданской войны. Хотя Замятин и пережил в юности короткий бурный роман с «огнеглазой любовницей», послеоктябрьские записи тематически близки «Окаянным дням» И. Бунина, что отметил в своей рецензии Владимир Березин [48] Березин В. Короткая проза записных книжек. — «Ex libris HГ», 2001, № 31, 23 августа.
. Но есть при этом существенное отличие: Замятин избегает рассуждений о природе большевистской власти, проклятий по ее адресу. «Будто вечером приговорили, утром рубят мне голову. Больно, но не очень. А главное — к утру она опять вырастает, и опять ее рубят. Так каждый день. Но однажды утром узнаю: сегодня уж не голову будут рубить нам (я не один, не знаю — кто еще), а четвертуют. И тогда вот только стало страшно». Или: «Будто Сологуб приговорен к повешению и устроил вечером, накануне, у себя ужин… Оказывается, надо ему ехать в Москву (там это все будет), и… он просит меня: „Купите мне каких-нибудь книжечек поинтересней — ночью читать, а то без книг…“ И я понимаю». Описание этих кошмарных снов действует, пожалуй, не менее сильно, чем бунинские филиппики против советской России. Красный террор, голод изображены Замятиным в лаконичных несентиментальных картинках: «Ночью по Каменноостровскому мчится автомобиль с кожаным верхом и слюдяными окошечками. Прокатил, стоп — высунулись винтовки, и залпы. Почему, что?»; «Хлеб с соломой, похожий на заборы из навоза и глины с соломой в Тамбовской губернии: такой же коричневый, колючий. Выучились печь соленые лепешки из картофельной шелухи. Жеребятина».
Наделенный ярко выраженным дарованием сатирика, Замятин постоянно обращал внимание на страшное и абсурдное в послереволюционной России. Квинтэссенция этих впечатлений в его блокнотах — символическая картина «выставки достижений» времен Гражданской войны: триста качающихся под водой трупов белых или красных «арапов»«Арапы» — название сказки Замятина, написанной в 1920 году. В ней осуждается Гражданская война. [49]
сводят с ума случайно увидевшего их водолаза. Так исподволь возникали в творчестве писателя — политического «еретика» — важные для содержания его «Последней сказки про Фиту» и романа-антиутопии «Мы» мотивы насилия и безумия: насилия общества над личностью и потери ею из-за этого рассудка. А реплика, услышанная Замятиным в трамвае, гротескно передает атмосферу ненависти: «Да вы что это в самом деле — буржуй вы эдакий: на двух ногах стоит! На одной-то не можете?»
Среди записей 1922–1931 годов интересны и наброски новелл на вечные темы любви, ревности, людских страстей. По этим наброскам видна тяга Замятина к художественной лаконичности сказа и анекдота как особой формы миниатюры. Посредством своего знаменитого сказа писатель, ставший в 20-е годы признанным литературным мэтром, создавал колоритную речевую маску малообразованных советских руководителей вроде председателя сельсовета Ивана Чеснокова: «1925 года июля… дня мы, настоящий председатель сельсовета Чесноков Иван в лице граждан села… такого-то производили гибель посевов у граждан означенного села…» Запоминается и персонаж сценки-анекдота о статуе в помещичьем доме: «„Это кто?“ — „Марс“. — „Да-к что ж вы, черти? Разве можно его разбивать? Это наш самый исток!“» Кстати, за невольной игрой слов невежественного героя сценки проступает комическое сравнение Маркса с богом войны. Диалог этот вошел потом в рассказ «Слово предоставляется товарищу Чурыгину».
В «Записных книжках» выделяются и своим объемом, и художественным уровнем наброски романа о Гражданской войне, к сожалению, так и не написанного. Судя по этим материалам, Замятин намеревался создать редкий для русской литературы авантюрный роман в новеллах. Истории кубанского казака Ивана Николаича, дочери профессора Софьи Владимировны, Симы, героев-военных, батьки Махно, зачастую основанные на рассказах участников революции и Гражданской войны, — все это почти законченные главы-новеллы из эпического полотна о великой трагедии России. Замятин по-своему, не так, как М. Шолохов или М. Булгаков, показывает в этих набросках и «красных», и «белых». С его точки зрения, они часто делали свой выбор в силу случайностей либо особенностей натуры, а отнюдь не из-за убеждений или социального положения.
В 1931–1937 годах, живя за границей, Замятин с увлечением работал над историческим романом об Аттиле «Бич Божий». Следы этого есть и в его блокнотах. В одной из последних записей писатель, тоскующий по России, призывает на землю Франции новых варваров, предводительствуемых современным Аттилой: «О Аттила! Когда же наконец вернешься ты, любезный филантроп, с четырьмя сотнями тысяч всадников и подожжешь эту прекрасную Францию, страну подметок и подтяжек!» И на чужбине писатель оставался верен символистскому мифу о молодых варварах, несущих дряхлому европейскому миру гибель и обновление.
Читать дальше
