Есть еще одно важное следствие дополнительного бюджетного финансирования. Тот, кто платит, имеет право требовать и управлять. Исключительное бюджетное финансирование, естественно, означает исключительную роль государства в образовательном процессе. Легализация же денег, которые можно условно назвать «родительскими», означала бы увеличение роли родителей и определенную конкуренцию между школами. Таким образом, государство предпочло свою собственную ведущую роль большему и скорее всего более справедливому финансированию образования.
Способ финансирования образования, который выбрало государство, на самом деле означает следующее. Материальное положение преподавателей и учебных заведений будет улучшаться постепенно и только в том случае, если в стране все будет хорошо (будут собираться налоги, будет расти бюджет и т. д.). Поэтому надежда есть, жаль, что перспектива уж очень не близкая.
Бесполезные знания
Кризис образования в целом (а не образовательных учреждений, о которых шла речь) связан, вообще говоря, не с деньгами, или не только с деньгами.
Одной из основных его причин является нестабильность общества. И суть далеко не в тех социальных, идеологических и политических изменениях, которые происходят именно в нашем российском обществе, а скорее в том, что мы (уже не россияне, а просто люди) вообще слабо представляем, как будет устроен мир даже в самом ближайшем будущем.
Именно поэтому на смену мучительным вопросам как учить? и чему учить? пришел не менее мучительный — зачем учить? Но вопрос этот имеет еще и оборотную сторону: зачем учиться? И когда современные дети адресуют этот вопрос современным взрослым, у последних нет на него внятного ответа. И действительно, преуспеть в современном обществе вполне можно и без образования, по крайней мере без образования в классическом понимании этого слова. Даже для куда более стабильной Америки журнал «Форбс» постоянно указывает шокирующие цифры — количество миллиардеров, не получивших высшего образования.
Вот один весьма характерный пример. Сын преподавателя университета был выгнан из школы за неуспеваемость, с трудом закончил экстернат, не стал поступать в высшее учебное заведение, а устроился на работу веб-дизайнером (профессия, которой он овладел самостоятельно). В результате он более чем доволен творческой стороной работы, а его зарплата превышает родительскую раз в восемь. Причины такой вроде бы диспропорции очевидны: возникновение новых профессий, которым просто еще не учат в учебных заведениях, но которые востребованы обществом. Таких новых профессий сейчас довольно много. Достаточно вспомнить слова, которых еще недавно не было в русском языке, и потому их произнесение требует определенного лингвистического мужества: кроме веб-дизайнера есть еще веб-мастер, сейлз-менеджер, пиарщик и многое другое. К тому же сам факт самостоятельного овладения профессией или овладения профессией в процессе работы, а никак не учебы — вещь вообще чрезвычайно распространенная.
На это можно взглянуть и с другой стороны. Какие, собственно, «полезные» знания и навыки мы получаем в школе и институте? Полезные — с точки зрения будущей работы и жизни вообще?
Кажется, что из навыков и знаний, полученных в школе, в дальнейшем обычно используется умение читать и писать. Раньше еще к ним можно было отнести и умение считать, но сейчас его отсутствие вполне компенсирует калькулятор. Короче говоря, можно неплохо прожить, умея считать в пределах сотни, но этому учатся в магазинах, а не в школе.
О пользе знания можно говорить только тогда, когда точно известно, кого мы хотим воспитать. Если, скажем, чемпиона мира по шахматам или по фигурному катанию, скрипача или математика, то тогда более или менее ясно, чему учить. Но если признавать свободу воли и возможность выявления таланта в процессе учебы, то учить надо всему и ничему. Точнее, надо давать разные возможности, намечать разные пути, по которым пойдет или не пойдет ученик.
Такая точка зрения кажется циничной. А как же высокие знания о культуре, о литературе, об устройстве мира? А никак. Те знания о литературе и прочем, которые получил, например, я, никоим образом не связаны с обучением в школе. А как устроен мир с точки зрения различных наук, я успел забыть. Ну не помню я почти ничего из школьной химии, кроме, может быть, сочетания «таблица Менделеева» и еще чего-то подобного. А кто-то точно так же забыл целиком курс «История мировой культуры». Страшно ли это? Да, наверно, мы неприятно поежимся, если наш собеседник, к примеру, не знает фамилий Фета или Бойля или, скажем, как называется столица Чили (кстати, вы-то помните, как?), испуганно вздрогнем, если он не помнит, кто такие Шекспир, Эйнштейн и так далее. И все-таки — неужели мы знаем имена Шекспира или Эйнштейна только потому, что проходили их в школе? Абсурд. Эти имена встроены в культуру и повторяются чаще, чем другие. Мы запоминаем их из жизни, а не из школы. А если только из школы, то Фет — это в лучшем случае «русский поэт» и больше ничего, а Бойль так вообще «нечто из физики» — то ли автор какого-то закона, то ли первая часть фамилии этого автора. Ценно ли это знание? Нужно ли его передавать из поколения в поколение? Может быть — да.
Читать дальше
