В подробном рассказе о полузабытом (но, по мнению автора, блистательном) одописце В. Петрове (1736–1799) дотошный читатель, по-моему, обнаружит фрагменты поэтического credo самого Максима Амелина. «Жаль, что со стихами его в полном объеме мне довелось познакомиться довольно поздно — лишь пару лет назад. Попадись они мне лет в семнадцать (курсив мой. — П. К.), возможно, что-то написалось бы по-другому».
Алексей Варламов.Гений пола. «Борьба за любовь» в дневниках Михаила Пришвина. — «Вопросы литературы», 2001, ноябрь — декабрь.
«Любовный голод или ядовитая пища любви? Мне досталось пережить голод». Это позднейшая дневниковая запись писателя. Кажется, мы имеем дело с первым в истории литературы (и очень деликатным!) исследованием самой трагичной и закрытой стороны жизни и творчества Пришвина.
Марина Вишневецкая.Из книги «Опыты». — «Знамя», 2001, № 12
Их четыре: опыт демонстрации траура, опыт неучастия, опыт возвращения и опыт сада. Первый и последний — от лица женщины.
Евгений Ермолин.Свист тьмы. — «Дружба народов», 2001, № 12
Три новых западных книги о России. Три мифа: безумия, утраты и злодейства.
«…Останется ли русская душа средоточием противоречий, интригующих человека Запада? Где ее край — и где ее гавань покоя?»
Евгений Ефимов.«Большая ответственность: не создавать легенд». К. И. Чуковский и Л. К. Чуковская о книге Е. Добина «Поэзия Анны Ахматовой». — «Вопросы литературы», 2001, № 6, ноябрь — декабрь.
Эта публикация (включающая подробнейшее письмо-разбор Л. К. Чуковской) может показаться своеобразным мини-приложением к знаменитым «Запискам об Анне Ахматовой», дополняя многое в «портрете» книги и автора. «Что касается меня, — пишет Л. К. Чуковская, — то я никогда не напишу ни одной строки воспоминаний об А<���нне> А<���ндреевне>, п<���отому> ч<���то> я, как и она, не выношу ничего приблизительного. У меня есть Дневник, записки — каждый раз, как я видела А. А., я записывала, расставшись с ней, каждое ее слово. В этих записях тоже возможны ошибки (что-то перепуталось, пока я дошла до стола), но уж они — минимальны».
Бахыт Кенжеев.«Я навеки прикован к русскому языку…». Письма, полученные по электронной почте, и рассуждения получателя. Получил, прочитал и прокомментировал А. Касымов. — «Вопросы литературы», 2001, № 6, ноябрь — декабрь.
По-моему, в отличие от концептуальных проектов (вроде переписки А. Парщикова и В. Курицына), этот эпистолярный сюжет — по-домашнему искренен и прямодушен. Интересно, что уфимский критик и друг поэта попросил разрешения на публикацию, когда основной корпус текста был уже готов. Между прочим, не происходит ли утверждение нового литературного жанра? «Учти — в стихах я на порядок умнее, чем в жизни <���…> Характерно, что полетел я за свои денежки в Москву на церемонию (премии Антибукера. — П. К.) <���…> а вечер-то и перенесли, уехал несолоно хлебавши. И правильно! — подумал я. И поделом! На хрена тебе, Бахытик, щеки-то надувать».
Кирилл Кобрин.Письма в Кейптаун о русской поэзии. Письмо шестое и последнее. — «Октябрь», 2001, № 12
Разделить радость автора от творений Шиша Брянского я не могу потому, что устал от какашек в литературе («…поливает читателя из своего рода фекальной машины с ручным приводом…» — пишет Кобрин) и не научился понимать концептуальное сквернословие и похабство в стихах. После поэтического сборника «Плотность ожиданий» («Дебют-2000») — особенно. Вообще — скучно и противно. А вот портрет поэта Григория Кружкова, встреченного автором на Роттердамском фестивале, и оценка его стихов — чудесны. «Тонкость, выдержанность, благородство — все это надо скармливать современному русскому поэту, как витамины анемичному пермскому ребенку: методично и последовательно. „Черепаху“ (один из первых стихотворных сборников Кружкова. — П. К.) я бы сейчас переиздал большим тиражом и бесплатно раздал каждому нынешнему стихотворцу…» Ну, может быть, не каждому. Но в целом — согласен.
Илья Кочергин.Алтайские рассказы. — «Знамя», 2001, № 12.
В аннотации сказано и о том, что первая публикация И. Кочергина была в нашем журнале, в 2000 году.
Михаил Кураев.Свидетели неизбежного. Блокада как художественная реальность. — «Знамя», 2001, № 12.
Размышления на полях блокадного дневника малограмотной медсестры Елизаветы Турнас. «Правильно судить о происходящем здесь я не могу. Для меня ужасным кажется только смерть моего сына, это самое большое несчастье и горе, и с этой точки строится все мое мировоззрение». Замечу, что декабрьские «Знамя» и «Октябрь» (в нем отрывок из романа Фаины Благодаровой «Ах, эти черные глаза…») не забыли о 60-летии блокады. Не забыли.
Читать дальше
