Татьяна Соломатина - Естественное убийство. Невиновные

Так что глупость, внушаемость, суеверия, имидж нашей родной медицины – и имеем то, что имеем. Есть и ещё одна причина. Как ни удивительно прозвучит, но эта причина – одиночество. Раньше семьи были больше, связи – крепче, и никогда беременная не оставалась одна. Мамки, бабки и даже ненавистные свекрови – холили, лелеяли, пеклись, беспокоились. А теперь она, вся такая современная, сидит у мерцающего модного монитора, муж на работе, мама – в лучшем случае – на другом конце города. А в Интернете – вот они, подруги! И подруги вызывают в реал. В реале – тёплое благорожановское содружество, где можно обрести поддержку таких же глупых, внушаемых, суеверных, одиноких бедолаг. За счастье и радость быть с кем-то они готовы поставить на кон всё. И в итоге вместо действительно собственной ответственности за собственного ребёнка имеем тупоголовый курятник, где ни одна курица веры себе и веры в себя не имеет вообще. И любой гуру может заставить плясать их под свою дудку, и по его команде любая из них будет бегать по кругу даже с отрубленной головой. О какой тут собственной ответственности за собственного ребёнка может идти речь, когда даже та, что уморила своего ребёнка в прямом эфире, теперь только и делает, что приводит цитату из той паскудной знаменитой дискуссии: «Вообще-то ты мать, тебе виднее, но лично я ничего такого не вижу». Так написала ей одна из этих гуру. И у дурной мамаши акцент сдвигается угадай в какую сторону? Не в ту, где сказано, что она сама мать и ей и правда виднее. А в ту, где гуру лично – ЛИЧНО ГУРУ – «ничего такого не видит». И ребёнок умирает у мамаши на руках. И что бы там ей ни орал материнский инстинкт про больницу, она, тупо пялясь в монитор, думает не о своём ребёнке, не о личной ответственности за него. Она думает: «Ой, ну вот побегу я к врачу, а окажется, что ничего серьёзного. И что скажут девочки, когда узнают, что всё могло обойтись и нас напрасно положили в страшную больницу, закололи страшными антибиотиками и испортили всю карму вдоль и поперёк?»

– Забавно! Меня в детстве тоже интересовало, почему курица без головы ещё бегает. Механизмы казались мистическими и таинственными. И даже пугающими. А оказалось – рефлекторная дуга.

– Ну да. Всё мистическое и таинственное просто, – Алёна вздохнула. – Да ну их к бесу! Устроила тут лекторий. У меня с тобой романтическое свидание, между прочим! Идём уже гулять и в койку.

– В койку – и гулять!

– Ладно. Кстати, то, что я тут несла, тебе хоть как-то помогло?

– Тебе сказать правду или солгать?

– Ах ты скотина!

– Шучу-шучу. Помогло. Мне пассаж про одиночество понравился. Это действительно многое объясняет. Не в конкретном деле, а вообще.

– А мне одиночество нравится. Сидишь себе нечесаная, ни о ком не думаешь, ни на кого впечатления не надо производить, ни под кого подстраиваться не нужно… Красота! Мне с собой не скучно. Чего его бояться, одиночества-то?

– Люди, как правило, сами не понимают, чего боятся. Просто привычка. То ли «триумфальное шествие» советской власти надо за это благодарить, то ли, копай глубже: неизбежную кару за грехи. А для меня всё равно главный грех – тупость. Подумаешь, гордыня. Подумаешь, лестницу до неба захотел построить. Чего в этом плохого-то? Богам не по душе, что им кто-то в пятки лбом тыкается? Или всё же больше не по душе церковникам, что кто-то может на монополию посягнуть? Власть – она для порченых. И какая разница, что это за власть – духа, денег, славы, идиотизма?.. А нечёсаная ты и сейчас прекрасно себе сидишь, разве не так? И, к слову, совсем ты не похожа на утопленника, как обещала неделю назад. И мне ты любая нравишься.

– Ну, это потому, что я много двигалась ночью и быстро гнала накануне, вот антидиуретический гормон и не справился. Но ничего-ничего, ещё через недельку, в самый, так сказать, канун отторжения эндометрия, я непременно буду похожа на водяной матрас и буду отсиживаться у себя в избушке, обложившись книжками, конфетами, анальгетиками под своего любимчика Хью Лори. И никто не помешает мне любить Хауса M.D. воплями: «А не выпить ли нам чаю?!» – подразумевая, естественно, что я должна встать и сделать этот грёбаный чай.

– Я бы непременно сварил тебе кофе и обязательно принёс в постель. И мы бы вместе смотрели «Доктора Хауса». Я тоже люблю хорошо продуманные постановки. Для моего мозга – это способ отдохнуть. Успокаиваешься впечатлением, что кто-то думает за тебя. Отдаёшь себе, конечно, в этом отчёт, но и отвлечься успеваешь.