Клэр Морралл - Изумительное буйство цвета

Лесли старается поднять их обеих одновременно и беспрестанно целует. Никогда раньше не видела, чтобы она вела себя так демонстративно. И выглядит она на удивление плохо.

— Собрание рано закончилось? — Этот вопрос я задаю, не имея ни малейшего представления о времени.

Она смотрит на меня, и создается ощущение, что ее лицо закрывается маской.

— Я пришла домой рано. У меня заболела голова, — говорит она удивительно холодным тоном.

— Ох! — говорю я.

Мы стоим, глядя друг на друга, и я понимаю, что попала в беду. При таком освещении она видит меня гораздо лучше, чем я ее. Я застыла под ее осуждающим взглядом.

— Отвезем вас домой? — говорит полицейский. — А завтра во всем разберетесь.

— Спасибо, — говорю я и залезаю в машину.

Мне видно, как Лесли уводит девочек в розовый дом. Аккуратный розовый домик, где есть место для каждого, где они все вместе живут и растут, дом, частью которого они являются. Входная дверь закрывается. Я сижу сама по себе, готовая заплакать, и роюсь в сумке в поисках салфетки. Рядом с салфеткой два билета. Это билеты на поезд до Эдинбурга — один взрослый и два детских. А я никак не могу вспомнить, почему они оказались здесь.

Веранда при входе в дом Джейка имеет внушительные размеры. Домашние растения, темно-зеленые и пышные благодаря льющемуся из окон солнечному свету и регулярному поливу, о котором не забывают заботливые руки Сьюзи, никогда не наводят на мысль о стихийных силах природы. У Сьюзи есть чувство стиля. Эти растения точно знают, до какой высоты им позволительно вырасти, на сколько широкими должны стать их гладкие листья. Здесь нашлось место и для двух плетеных белых стульев с яркими подушками из декоративной ткани. Это скорее зимний сад, нежели веранда, где Сьюзи и Джейк могут посидеть, посмотреть на проезжающие машины. Однако я уверена, что они этого не делают. Эти стулья, совсем как растения, являются лишь частью общего дизайна, свидетельством хорошего вкуса хозяйки.

К своему удивлению, я обнаруживаю, что входная дверь открыта. Я вхожу. У меня появляется соблазн, сдвинув стулья, сделать себе из них кровать, и от одной мысли о возможности лечь у меня начинает ломить все тело. Однако предпочтительнее было бы не встречаться с почтальоном и разносчиком молока в шесть утра. Не могу терпеть, когда меня кто-то разглядывает во время сна.

Я стучу тихонечко и отступаю от двери, стараясь рассмотреть, горит ли в доме свет. Это не так уж просто определить, так как на окнах тяжелые металлические жалюзи. Сьюзи работает в банке и хорошо знает, как важна безопасность.

Свет в доме есть, но я подозреваю, что это тот ночной свет, который оставляют для отпугивания воров, а не тот, что зажжен в честь моего прихода.

Уже за полночь, но Джейк непредсказуем. Он может крепко спать, заботливо укутанный Сьюзи, а может ночь напролет просидеть перед телевизором, мучась бессонницей. Пол утверждает, что это из-за угрызений совести, хотя он еще не определил, что же вызывает эти угрызения.

Я отступаю в конец веранды; здесь я вне досягаемости отпугивающего света. В Бирмингеме ночи иногда не бывают черными, так что и без света всегда можно отыскать для себя удобное местечко.

Я замерзла, продрогла насквозь. Я отхожу, беру дверной молоточек и очень осторожно стучу в дверь. Он не услышит меня, если спит, но может услышать, если лежит без сна; только бы не смотрел фильм ужасов. Опять страх начинает закипать у меня внутри, и я отчаянно стараюсь не плакать. Мне страшно. Я не знаю, что делать. Мне нужно спрятаться. Мне так хочется, чтобы Джейк появился прямо сейчас.

Я внимательно прислушиваюсь к тишине, которая на самом деле вовсе и не тишина. Я слышу стук своего сердца, шуршание изгороди, звук проезжающей машины — и вот другой шум, шаркающий звук внутри дома. Я задерживаю дыхание, надеясь, что это не Сьюзи.

Кто-то подходит к двери. Слышен звук выключателя, еще шаг — и все стихло.

— Кто здесь?

Меня пробирает дрожь.

— Джейк? Это я, Китти.

У меня стучат зубы. Не могу понять, слышит ли он меня. Я сама себя едва слышу.

Он отодвигает задвижку, отпирает врезной замок и, наконец, замок с защелкой. Дверь легко открывается, и я вижу взлохмаченные волосы Джейка, его сердитое лицо, темные, совсем не радостные глаза.

— Можно мне войти? Я не буду шуметь. Ну пожалуйста, Джейк, впусти меня.

Дверь открывается шире, и я прохожу внутрь. Джейк закрывает ее за мной и запирает все замки. Только после этого оборачивается. В темноте мне видна лишь бледность его лица.