Йенс Шпаршу - Комнатный фонтан

Потом мы улыбнулись друг другу.

Ему было, если хорошенько приглядеться, лет на десять-пятнадцать меньше, чем мне. По-хорошему это я должен был бы ему предложить перейти на «ты». Но в конце концов, он западный человек, что с него возьмешь. К тому же он, наверное, скинул мне автоматически пару годков из тех сорока лет, что составили жизнь ГДР, потому что мы ведь там толком и не жили. Всякий раз, когда мы с ним куда-нибудь ехали, особенно если мы выезжали за пределы города, он начинал без конца качать головой и сочувствовать. Цитата из Книги учета: «Ну и жизнь у вас тут была! Газеты не газеты, выборы не выборы, дороги не дороги, и даже машины не машины».

Внутренне я соглашался с ним по всем пунктам. Но что же, черт побери, тогда это было? Чем мы все это время занимались? Бог его ведает. Нужно самому все это пережить на собственной шкуре, чтобы окончательно перестать что-нибудь понимать.

— Как бы мне хотелось прочитать твои мысли, Хинрих.

Я решительно замахал руками.

— Знаешь, ты иногда поражаешь меня своей бесконечной скромностью.

Потом он заговорил о том, что «старик» делает на меня большую ставку. За последнее время он получил множество благодарственных писем от клиентов.

— Подожди, вот стану я начальником по Востоку, сделаю тебя своим заместителем, тогда мы развернемся во всю ширь. С таким-то сокровищем, как у тебя, с твоими старыми связями, мы горы свернем!

Тут он почему-то спросил, а откуда у меня, собственно говоря, эти списки. Ему, конечно, все равно, но все-таки…

— Из моей старой конторы, — признался я, удивляясь вопросу.

— Понятно. Значит, из конторы, — сказал он, кивая головой.

Потом он налил нам еще шампанского и ни с того ни с сего перешел к госбезопасности. (Может быть, он примял немного до нашей встречи, не знаю, но мне показалось, что он как-то резко перескочил с одной темы на другую.)

— Подумаешь, сотрудничество с органами! — распалился он. — По мне, так, скажу я тебе, если кого-то тянуло на это дело, так и ради бога, почему нет?!

Он испытующе посмотрел на меня.

— Но сказать-то об этом все-таки можно было? Поделиться?! По крайней мере с коллегами.

Мне тоже так казалось. Я согласно кивнул. Он почему-то отвел глаза.

— Уве… — сказал я, после того как допил свой бокал.

— Да?

— Мне пора.

— Ах да, конечно. Тебя, наверное, ждет жена.

— Наверное, ждет.

— Давно?

— Давным-давно, давным-давно…

Взгляд Штрювера выражал искреннее сочувствие.

— Ну что ж, иди, Хинрих. Не буду тебя задерживать.

Мне нужно было еще зайти за продуктами. Поход в магазин, признаюсь, постепенно превратился для меня в настоящую муку, и я все время норовил оттянуть его до последнего. Покупать для себя одного, доложу я вам, чертовски грустная штука.

И вообще. В каком государстве мы живем?! Меня прямо трясло от ярости, когда я обшаривал свой бумажник в поисках одной марки для тележки и как всегда не находил ни одной подходящей монеты. Ще мы живем. в конце концов?! От кого они сажают свои дурацкие телеги на цепи? Что, у них воруют их тут пачками? Негодуя, я отцепил себе тележку обойдясь в конце концов двумя полтинниками, и отправился в поход по рядам. Пристроившись в хвост очереди у кассы, я мрачно и с тревогой обозрел содержимое моей корзины. Там, на виду у всего света, лежали неопровержимые доказательства моего постепенного одичания: дюжина пивных банок, венские сосиски в собственном соку, тюбик горчицы, пачка масла, булка, бутылка водки, сигареты. Я тупо смотрел на тележку. Мысль о том, что мне предстоит изничтожить все это в ближайшие дни, повергла меня в ужас. Я готов был уже засунуть свою телегу в угол и уйти.

Единственным светлым пятном во всей этой куче были пестрые банки с собачьим кормом, которые со всей очевидностью свидетельствовали о том, что есть на свете живое существо, о ком я должен заботиться. (Да, и еще штрюверовский букет, который, как инородный предмет, торчал у меня под мышкой.)

«Привет от Уве», — сказал я Пятнице, который встретил меня в коридоре, когда я пришел домой.

Он с любопытством обнюхал цветы и вытер свой влажный нос, запачканный пыльцой, о мои брюки. Растрогавшись, я высморкался. На улице похолодало.

«Студия „Мануэла". Мы открылись для вас!» Это объявление я обнаружил несколько недель спустя в одной из газет, которые я прочесывал по утрам, и тут же обвел его лиловым маркером, каковой я использовал, чтобы отмечать те номера, по которым собирался звонить в первый и последний раз. В физиотерапевтический массажный кабинет, подумал я, можно было бы попробовать засунуть и ИОНУ, очень даже кстати. Я зацепился за это объявление еще и потому, что у меня срывалась плановая выработка АТЛАНТИД, я просто не успевал обслуживать заявки, которых у меня скопилась уже целая гора.